Втягиваю в себя губы, пропуская начальника вперёд. А он, обходя меня, царапает аурой спокойствия и царственности. От него не пахнет духами. Зато очень тонко улавливаются нотки сдержанности и уверенности.

В кабинете Владислав Сергеевич отрывает себе крышку от коробки из-под пиццы и укладывает на неё, как на тарелку, несколько кусков, а все остальное приземляет для меня на диван, предварительно проверив дно.

Усаживается на подоконник, рядом с бедром оставляет кружку. Ленца и усталость появляются в его движениях. Мужчина тоже голоден. Откусывает большие куски, жадно пережёвывает.

— А говорите, я одна голодна. Сами-то, — стараюсь слегка разбавить атмосферу. Хоть и не напряжённая вроде, но какая-то пронизывающая…

— А я и не говорил, — запивает чаем, слегка морщится: горячо. — Ничего, если мы будем друг к другу по имени? У меня уже язык болит отчество выговаривать. Для меня это стресс, — гасит улыбку за следующим колбасным треугольником.

Я в наигранном возмущении вскидываю брови.

— Раньше никто не жаловался, — цепляю аппетитный хрустящий кусочек. С удовольствием откусываю, ощущая гамму эмоций. Мммм, какая вкуснятина!

— Раньше у тебя не было таких привередливых генеральных, — кривит губы.

Возле меня вдруг раздаётся громкая мелодия. Телефон начальника трезвонит на подлокотнике.

Замечаю короткое имя:

«Матвей».

И тут же экран загораживается крепкими аккуратными пальцами и прислоняется к уху.

— Да. Ну на работе, конечно, — Владислав Сергеевич, тщательно вслушиваясь в трубку, занимает прежнее место. — Думаю, часа полтора точно ещё не будет. Ой, хорош прибедняться. Ты уроки сделал? Ну вот и займись. Я подумаю. Смотря как вести себя будешь, — долго слушает ответ невидимого собеседника. — Я понял. Приеду — поговорим.

Отключается. Запихивает в себя следующий кусок.

А я сижу, раскрыв рот от изумления. Да лаааадно… серьезно?

— Сын? — не удаётся сдержать любопытства.

— Сын, — кивает уверенно, разглядывая непогоду в окне, работает челюстями.

— Сколько же ему? — уже в школу ходит, лет десять-двенадцать, наверное.

— Девять. Сложный возраст. Новая школа, — пожимает плечами. — Ничего, прорвемся.

— Не сомневаюсь в вас, — поднимаюсь и нагло перекладываю на его импровизированную тарелку ещё несколько кусочков пиццы. Тоже смотрю в окно.

Лужи бурлят, гром гремит. А воздух действительно обалденный.

— Что-то мне подсказывает, что вы замечательный отец.

Хмыкает.

— Очень хочется верить, но иногда я сильно в этом сомневаюсь, — его лицо озаряется такой доброй улыбкой, что она откликается в сердце. — А ты как же поддалась на мои уговоры и бросила все, переехав в незнакомый город?

— Всегда мечтала совершить нечто безрассудное, — бросаю неопределенно.

Атмосфера откровенности разносится и уплотняет воздух.

— А если серьезно?

— Хотела сменить обстановку.

— Помогло? — проницательно.

— Вроде да.

— Тяжелый развод?

— Как вы угадали?

Его взгляд твёрдый. Ни искорки веселья.

— Глаза у тебя грустные. Не всякая женщина может бросить все ради смены обстановки. Значит, бросать было нечего. А учитывая, что с одинокой ты точно не ассоциируешься… выводы напрашиваются сами собой.

Слова впиваются в сердце. Надо же. Какой аналитик.

— Пожалуй, вы правы.

— Сочувствую.

— Мне уже легче, — отмахиваюсь. — Чай не перевернёте?

— У меня все под контролем, — губы его слегка разъезжаются. — Кроме фирмы.

— Ничего, разберёмся. Нужно будет завтра с плановым отделом переговорить. Устроите совещание?

— Не вопрос. Повестка дня?

Упираюсь локтями в подоконник, подбородком утыкаясь в ладони. Задумчиво отвечаю на вопрос и чувствую, как кто-то аккуратно трогает меня за косу.

Взглядом нащупываю руку начальника, которая тут же ретируется.

— Волосы чуть в тарелку не попали.

— Прошу прощения, — выпрямляюсь. — Ну так что? В принципе, самое основное уже обсудили. Этот бардак я уберу уже завтра. Сегодня видеть больше эти бумаги не могу, — откровенничаю и в ответ получаю приглушённый смешок.

— Аналогично.

— Поедем? Или решили ещё меня помучить?

— Я бы не отказался, конечно, от такого щедрого предложения, но да, надо сворачиваться. Подкинуть?

— Так я ж на машине. Да и вас сын дома ждёт…

— Есть такое. Поеду домашку проверять, уши драть, — роняет с сарказмом.