— Привет, красавица! — крикнул кто-то из толпы.

Пат позволила себе улыбнуться, но тут же прикусила губу.

Красавица. В траурном наряде. Наглец. Издевается. Красавица, рядом с де Вегой. Виновником…

Она оборвала неприятную мысль, но все веселье куда-то исчезло.

Де Вега, очевидно, заметил это.

— Вы им нравитесь, Патриция.

— Так я же ваша «гостья», — сделала она ударение на последнем слове. — Зачем вы им это сказали?

— Потому что это — чистая правда. И еще для того, чтобы облегчить свою и вашу жизнь. В образе Королевской Смерти вы не смогли бы гулять по городу.

Пат не нашла, что ответить.

— Кстати, мы уже подъезжаем к храму, — де Вега указал на массивное каменное здание с куполом, увенчанным изображением солнца. Стены были покрыты искусной резьбой на мотивы священных книг, вход украшали мраморные колонны. Храм завораживал и привлекал взор, он был достоин столицы провинции, а не графства. Осбен больше не казался Патриции медвежьим углом, затерянным на краю света.

Риккардо спрыгнул с коня, отдал поводья подбежавшему служке и предложил свою помощь. Девушка отказалась, сама слезла с седла.

— Прошу. — Они вошли внутрь храма. Навстречу вышел настоятель. Невысокий худой мужчина в годах, одет скромно, в черную ризу, на груди висело серебряное солнце. Священники в ее родной Вильене, подчинявшиеся столице и исповедовавшие истинную веру, выглядели значительнее и увереннее. Их одеяния были расшиты золотом, а драгоценная посуда для богослужений украшена самоцветными камнями. Этот же выглядел не слугой Господа, а нищим, забредшим в церковь.

— Приветствую вас, граф Риккардо, чем могу помочь?

— Благодарю, отче. Ваша помощь не требуется, — чуть поклонился настоятелю граф. Пат и не подумала. Это не ее церковь. — Я просто покажу храм гостье.

Когда священник отошел, она не удержалась:

— Бедный у вас храм. Скупитесь на золото?

Риккардо улыбнулся:

— Дело не в золоте, у нас в Маракойе разграничивают мирское и духовное. Зачем церкви сокровища земные? Она должна хранить небесные: добро и любовь, веру в людей и справедливость. Посмотри, как здесь красиво. Это дороже любого золота.

В этом граф был прав. В храме было действительно очень красиво.

Стены были искусно расписаны настоящими мастерами, что не пожалели ни сил, ни умений, ни дорогой — судя по яркости цветов — краски. Голубой потолок, очевидно, символизировал небо. Не было икон, роспись показывала мир, где царят любовь и добро. Пасторальные картины, что дороги каждому сердцу. Над алтарем был изображен Единый в виде старого, но еще крепкого мужчины, убеленного годами, в простой одежде. Еще одно отличие от остального Камоэнса — на голове Единого не было воздушной сияющей короны. Пат показалось, что Бог со стены смотрит именно на нее. И взгляд этот был добрым, заботливым, ласковым.

— Да, — восхищенно произнесла девушка, — ваш храм прекрасен!

Риккардо довольно улыбнулся:

— Взгляд заметила?

Он перешел на «ты», но Пат не стала его поправлять.

— Да.

— Это наша гордость. Имя мастера неизвестно, но, ясно, руку его направляло небо.

— Скажи, а кто эти люди? — Патриция указала на портреты, висящие на специально выделенном фрагменте стены под изображением Единого. — Святые?

— Нет, не совсем, скорее… — Граф запнулся, подбирая нужные слова, — скорее это люди, достойно прожившие свою жизнь и ставшие примером для окружающих.

— Значит все-таки святые?

— Нет, их жизнь не была образцом святости, они были обычными людьми. Расскажу на примере. — Риккардо указал на портрет бородатого мужчины средних лет в одеянии монаха. — Преподобный Альварес — священник этого храма триста лет назад. Тогда Осбен был маленьким городком. По сохранившимся запискам, преподобный был человеком веселым и добрым. Никогда не отказывал в помощи страждущим, мирил семьи, хранил душевный покой городка. Любил женщин и был не прочь выпить. Содержал приют для сирот. Когда Кардес захватили скайцы, поднял жителей на восстание и был убит захватчиками. На похороны пришел весь город.

Это не образец святого праведника, как многие в официальной церкви Камоэнса. Те святые, которым ты поклоняешься, в большинстве своем славны тем, что всю жизнь ходили с веригами, постились до полусмерти и избегали женщин как огня. Альварес — образец настоящего живого человека.

— Не будем спорить, — отмахнулась Пат. — Вот лучше скажите мне, Риккардо, — они уже вышли на улицу, — почему превратили графство в притон для сектантов и еретиков всех мастей? Не брезгуете никем. Собираете отбросы со всех Благословенных земель.