Пробуждение было совсем не таким праздничным, как засыпание. Во-первых, меня трясли. Во-вторых, в голове после вчерашнего если и не шумело, то гул стоял стабильный. В-третьих, открыв глаза, я выяснил, что руки у меня не только обнажены, но и скованы. Мало того, что тщательно, так еще и браслеты кожей обшиты. В голове обнаружилась полная каша. Какие-то заботливые пленители. В-четвертых, в самом фокусе трезвеющего взгляда нарисовалась крайне возмущенная усатая тюрбанизированная физиономия. Еще небольшое усилие – и слух тоже подключился.

– Проклятый яур, плод греха, помет больной коровы! – И это все в мой адрес. Похоже, выступающий голосил не первую минуту и, наверное, поэтому сбился со стиля. – Ты куда камень украл? – И опять затряс меня за плечи.

– Я?! – Удивился мой организм.

– Ах, ты! – задохнулся мой собеседник, густо покраснел и, вероятно, с целью спасения себя от апоплексического удара со всей дури заехал мне по уху.

Это меня окончательно протрезвило, и я боднул скандалиста в лицо. Лбом. Удачно. Усача отшатнуло, кровь волной хлынула на усы, я дернулся добить, но выяснил, очень неприятную вещь. Ноги у меня были тоже скованы. И я упал. Противник немедленно воспользовался ситуацией. Спасаясь от возможного удара в голову ногой, я откатился в сторону. Только для того, чтобы выгнуться от боли. Нагайкой по спине – это очень больно. Пока я наслаждался ощущениями, та же плеть обвилась вокруг моей шеи, ощутимо прекратив доступ воздуха в легкие и вздернула меня в воздух.

– Яур! – проревел расстроенный усач, брызгая мне в лицо каплями крови вперемешку со слюнями. – Убью!

– Усманито, – раздался бархатный голос, – как ты обращаешься с нашими гостями. Убери плеть, – появились в бархате стальные нотки.

Плеть убралась, и я с размаху грохнулся на доски палубы. Признаюсь, пришлось покашлять, чтобы протолкнуть воздух в легкие.

– Ты осмелился портить мой товар? – Так же бархатно.

– Прости, шад.

– Простить, Усманито? За что?

– Я едва не попортил твой товар.

– Умно. Пять солидов. Иди. Или тебе не нравится цена?

За время этого диалога мне удалось принять позу, в которой можно было визуально оценивать ситуацию. Признаюсь, сначала просто поднялся на колени. Цепь на ногах оказалась достаточно длинной, и на одну ногу я смог опереться. А вот дальше...

– Не надо, Саин. На коленях стоять недостойно тебя. Но преклонив колено... Я не настаиваю на большей чести.

Передо мной находился совсем не тот человек, который встречал нас у трапа. Другой. Тот самый, который служил ему. Теперь они поменялись местами. И если этот самый дворецкий так и пребывал в своем крайне разноцветном наряде, то капитан оделся просто. В белое. Бриджи в сапоги, расстегнутая почти до пояса рубашка. Недлинная кривая сабля уравновешена четырьмя метательными ножами. Высокий. Сухощавый. Мускулистый. Очень пожилой. Кречет. Только человек. Короткая седая скобка бороды. И взгляд. Тяжелый.

Рядом с ним мой неверный друг. Пообок четыре девушки. Эти наряды не поменяли. Так, дополнили слегка. В стиле хай-тек. Туалеты теперь украшали перевязями с метательными ножами. И что-то мне подсказывало, что владеют они этими ножами с отменной ловкостью.

– Ну, вот и все, дорогой племянник. Все, как и было задумано. Пятьдесят один аристократ и сорок шесть дам Империи. Мы в открытом море. И кто нас будет искать?

– Мой шад, – начал было наш давнишний знакомый, – но...

– Оставь, Касмелито. Империя уже не та. У льва не осталось зубов. Я уже два месяца щиплю караваны. И что? Раньше имперские галеры уже бороздили бы Разноцветное море, отлавливая наших собратьев. Нет никого. Мои триремы высадили наших парней в Горхорсте. Взяли хорошую добычу. Раньше фалеанты Империи уже выжигали бы наши острова. А Крабы резали всех, носящих имя шипаса. Но нет. И вот теперь мой «Альбатрос» швартуется в Железном Порту Столицы. И на борт не поднимается ни одна ищейка Седого Лиса. Приходят какие-то молокососы. Добро, говорят, пожаловать. И новости праздничные рассказывают. Яр Сципион конт Зарда – изменник Короны. Яр Сципион конт Зарда – изменник Короны, – повторил он со вкусом. Стремительно шагнул мимо меня, ухватил кого-то, вздернул. У меня появилась возможность оглядеться. Похоже, я оказался одним из первых очнувшихся. А вот второго в себя привел этот самый пенитель морей.

– Вот, полюбуйся. Лорд Буря. Тьфу, – не преминул плюнуть он юному директору Железного Порта в лицо. – Да мой старый враг бы лучше руку по локоть собственными зубами отгрыз. – Уронил. – Видишь, Касмелито, измельчала Империя. Раньше ей волки служили, а теперь щенки. Зато за них дадут хорошие деньги. Нет, ты представляешь, как на Островах обрадуются такому товару?

– О тебе сложат песни, о, шад.

Тот отмахнулся.

– Свою славу я могу раздаривать. Но ты прав, слава – это деньги. А их много не бывает.

Вдруг резко присел на корточки рядом со мной.

– Ты помнишь наш спор о судьбе, Саин?

Что мне оставалось делать?

– Помню.

– И кто оказался прав?

– Как всегда оба.

Он расхохотался. И вдруг стальными пальцами ухватил за браслет.

– Почему он не раскрывается?

– А зачем тебе его открывать? Он ведь и так твой.

– Как и ты?

От неприятного ответа меня спас его спутник.

– Отсечь ему руку, мой шад?

Тот хохотнул.

– Зачем? Лучше на нижнюю палубу. Раб из воителя никакой, а парень он жилистый. Его надолго хватит. Как тебе моя идея, Саин?

– Совсем не нравится.

Опять хохотнул. Он вообще много и с удовольствием смеялся.

– Ну, посиди пока со своими. Эй, Усманито, смотри, больше не обижай моих гостей. Воды и вина не жалей. Пойду я, Саин, дела. Ты, помню, на Острова попасть хотел. Попадешь. А вещи твои я у себя оставил. Великоваты они мне. Так, на память себе оставлю. От такого человека, считай, подарок.

И напоследок, хитро глянув на меня, опять обратился к Касмелито.

– Так что ты говорил об этих дорогих зеркалах?