И крючконосому старику хорсо, каким-то чудом выжившему в жуткой мясорубке, которую им по недоразумению атакованные странствующие воители устроили. Немного сказал поседевший в боях горец, но главное сказал. Блистательного Дома люди. И Слово от него получили.

И шадашару Смотрящих Вдаль, отряд свой без потерь сберегшему. Говорить он правду привык, как бы ни горька она была. Он-то самые свежие новости из Столицы и преподнес. Чем вызвал среди присутствующих гул удивленного недовольства. Не скорбен ли головой император, когда такие безобразия в вотчине своей допускает?

И самому Палатину Императора, образцу благородства, в Землю Шарм’Ат обманом попавшему. Сказать, что сообщение его произвело эффект разорвавшейся бомбы? Неправдой это будет. Лица и людей, и нелюдей горе исказило. Ведь когда ты кого-то превыше всего почитаешь, как тяжело о неправедности его узнать.

Всем место нашлось.

И седовласому Хушшар, об истинном Знаке Блистательного Дома, найденном на груди посланца, вмешательством своим едва не изменившим результат битвы у Ненужного Лога, рассказавшем.

И даже Унго предоставили слово. И он рассказал о недружелюбном поведении недавних, но очень неверных союзников.

Картина вырисовывалась простая и страшная. Измена. Обычно это слово любят использовать власть предержащие. Но в данном случае ситуация была в точности наоборот. Предали подданных. Нагло и бесцеремонно.

Тяжелое молчание опять повисло над чертогом.

– Итак, господа Совет, спрошу я вас, что скажем мы теперь Блистательному Дому?

Вопрос явно относился к числу риторических.

Такой наглости, как нападение на собственных граждан, даже в высшей степени верноподданные жители Империи вынести молча не смогли. И Большой совет очень быстро превратился в совет абсолютно военный. Вопрос о вынесении Харам центральному руководству уже не поднимался даже в принципе.

Ни один из лордов не заикнулся о верности предавшему их сюзерену, теперь здесь решались вопросы сугубо практические.

Не высказали возражений и бояре, четко и конкретно озвучившие количество и вооружение мобилизуемых дружин.

Обозначили представляемые силы и иные жители мятежных земель.

Долгобородые объявили о таком количестве тяжелой пехоты с приданными метательными приспособлениями, что у лордов, всех, включая и «господина нашего лорда Шарм’Ат», серьезно вытянулись лица.

Невозмутимый Гуннар, в свою очередь, порадовал присутствовавших полной поддержкой всех Лесных Твердынь, особо подчеркнув, что в стороне оставаться никто не собирается, как, впрочем, и поддерживать нейтралитет.

Хушшар Урсрих скромно заметил, что Совет Отцов уполномочил его говорить о Малой Погоне. Да, той самой, которую обычно объявляли тогда, когда маги бросали в Степи очередной разлом. Обычно двадцати тысяч конных и десяти тысяч пеших для решения всех вопросов со степными хватало.

Один из оставшихся в живых фандо бил себя в грудь и брызгал слюной, клялся привести сотни щук с шестью десятками носителей секир на каждом. Правда, он быстро смешался под ироничным взглядом лорда Сакиф’Ат. Да, легко быть ироничным, будучи хозяином флота в две сотни касаток. А те ведь поболе щук. Раза в три. Но если объединить эти две силы, то очень все внушительно получалось. Пока не вспоминались чудовищные фалентайны Империи. Но собственно на море никто особо воевать и не собирался.

Речь шла о стремительном марше в сердце Империи, к столице. Затяжная война с Империей, со всей ее мощью выглядела нереальной. Как ни внушали уважение цифры, под сводами зала прозвучавшие, но по сравнению с гигантской военной мощью Империи получались они куда как скромными. Так что вариантов было немного. Или атака, в которой не жалеешь ни себя, ни другого. И рассчитываешь лишь на правоту свою. И что греха таить, на внезапность и удачу.

Либо отложиться от Империи. Закрыть крепостями перевалы и жить своим умом, опираясь на мощь четырех земель, неистовство и силу Хушиар. Но и это не выход. Флотоводцы Блистательного Дома великолепно владели искусством десантных операций. И фалентайны имперского флота всегда доходили до места, указанного в приказе.

Нет, долгая война отпадает.

Появление под стенами Столицы в силах тяжких, Собрание Совета Лордов и обвинение Императору.

И никто, ни один не спросил ни у других, ни у себя...

А что станет с Империей? Пока в ней царит усобица.

Страшная штука – обида и месть.

Унго дор Анненхейм был опечален. И грусть его не могло развеять то, что сидел он по правую руку Лорда Шарм’Ат. Великая честь, которой его вряд ли когда-нибудь удостоили бы у себя дома. Простой окол у десницы Великих. Неслыханно. Но до того ли было ему, не сумевшему последовать за своим аладаром.

Когда он, сразив недрогнувшей рукой множество врагов, шагнул за своим фавором, злое колдовство воспрепятствовало ему, повредив, кроме прочего, и верное оружие. И что с того, что не прошло и дня, как подземные умельцы с поклоном преподнесли ему нечто сходное, но лучшее, много лучшее. И что с того, что все четыре лорда осыпали его милостями и прекрасная лорд Сагат’Ат удостоила его чести называть себя другом. Что с того?