Уже столько времени прошло, как ее нет. А я даже не знала.

Позади меня, в доме послышался стук и падение железных ведер. Это и вернуло меня в реальность. Я обернулась, вытерла слезы и сфокусировала взгляд.

— Чего встал??Шумишь еще-сказала я, увидев Тимура.

— Наташ, заходи в дом, нечего там мерзнуть. Ты беременная.

Тимур был прав. Я вошла в дом, закрыв за собой старую, тяжелую дверь. Не хватало еще заболеть.

Алмазов стоял на одной ноге и чуть не завалился. Было видно как ему плохо и как он слаб. Вот спрашивается зачем вообще вставал, как-будто звали его.

— Еще не хватало чтобы ты здесь растянулся-недовольно буркнула я. — Я тебя не подниму и даже пробовать не стану. Скачи обратно к кровати.

Я обошла Тимура, и сняв фуфайку пошла в комнату. Нервы были на пределе. Я не переставая шмыгала носом. Наверное впервые в жизни, мне было жаль ни кого-то, а именно себя. Надо же, оказывается так бывает. Ты в одночасье становишься не семьей и не дочерью. Но в чем я виновата?!В том что я не стала плодить беззаконие?!Не стала вытаскивать из тюряги преступника?!Да, он мой брат, но он получил по заслугам.

— Наташ, как ты вот так постоянно умудряешься делать?! — прискакав обратился ко мне Тимур. — Виновата со всех сторон ты, а делаешь виноватого из меня?!

— Алмазов…

Я сделала глубокий вдох и вытерла слезы.

— Пусть я во всем виновата, пусть. Во всем. Но что из этого? Дальше то что?!И не тебе говорить мне за мою вину и грехи. Ты обернись назад, и вспомни, скольких ты сам загубил?!Жизни не хватит чтобы тебе грехи свои замолить.

— Полегчало?

— Полегчает, когда ты исчезнешь из моей жизни. Навсегда.

— Нужно было в голову стрелять, а не по ногам…Ты носишь моего ребенка, не забывай об этом. И я не позволю, чтобы он рос без меня.

— Не позволит он…А кто тебя спрашивал?!А если я этого не хочу, не хочу, чтобы мой ребенок знал, кто его отец?!

— О своих желаниях, думай молча. Они больше меня не волнуют.

— И все же в одном ты прав. Нужно было стрелять не по ногам….

Ночью я никак не могла уснуть. В доме стояла темнота и давящая тишина. Я чувствовала, что и алмазов не спит, но такое ощущение, что и не дышит. Я напрягалась. Я спала на соседней кровати, но словно в другой комнате.

— Алмазов, ты спишь?

— Нет-тихо, но не сразу ответил мужской голос. Словно он глубоко задумался.

— О чем думаешь? — вновь задала я вопрос.

— Думаю, что нам нужно уезжать из этой дыры. Ты в положении, тебе нужен комфорт и цивилизация. Как минимум человеческий туалет. Да и вообще….Тебя должны наблюдать лучшие врачи, мало ли что.

— Я вполне хорошо здесь живу. Это только по началу кажется, что все не так, как ты привык. Потом втягиваешься. Человек привыкает ко всему. Я не жалуюсь.

— К такому ты привыкать не должна. Я знаю, ты упертая, но ситуация сейчас немного иная, чтобы показывать мне свой характер и принципиальность. Я знаю ты скажешь, что тебе ничего от меня не нужно, знаю какая ты гордая, но засунь куда-нибудь уже свою гордость, ладно?!Не надо.

В комнате вновь повисла тишина, которую нарушало лишь мурлыканье котенка, который ползал по мне. Тимур перевернулся и тихо выругался, скорее всего из-за боли в ноге.

— Сильно болит? — поинтересовалась я, начиная чувствовать, как моя совесть меня начинает мучить.

— Нормально всё. — коротко ответил Алмазов.

— Давай я сделаю укол обезболивающего? Станет легче и ты сможешь поспать.

— Такого обезболивающего которое мне нужно, еще не придумали. Не нога у меня болит Наташа, совсем не нога. Я ощущаю боль совершенно в другом месте, где-то в груди. Она не проходит, каждую минуту напоминает, о том, что….

Я понимала, о какой боли говорит Тимур, хоть он и не закончил и не договорил, то что хотел. Наверное о душевной. С того дня, когда я предала его, я каждый день жила с такой же ноющей, не дающей покоя болью. Она ни покидала меня даже на минуту, а теперь, эта боль лишь стала сильнее. После того, как он рассказал, о смерти моей матери, о всей ситуации в целом, когда я поняла, в какую игру со мной сыграли, я чувствую себя уничтоженной. Я подвела и предала человека, который мне верил. Теперь моя совесть меня в покое не оставит уже никогда. Как ни крути, а виновата во всем лишь я. Я плохая дочь и плохой человек. Но ничего уже изменить нельзя. Мне с этим жить.

Я отвернулась к стенке, накрылась с головой одеялом и тихо заплакала.

Я услышала звук старой пружинной кровати, которая прогнулась под Тимуром, но не придала этому значения. Лишь когда он оказался на моей кровати, я поняла в чем дело. Алмазов лег рядом, обнял меня за живот и уткнулся мне в шею. Ничего не говорил, просто лежал рядом и гладил мой живот. Это успокаивало. Давала маленькую, но надежду на то, что он все же пожалеет меня. Простить не получится, но хотя-бы пожалеет.

— Повернись ко мне-тихо попросил Тимур.