Затем, отвернувшись, Аматрис посмотрел на противоположную стену: на ней висели диски тех знаменитостей, что выступали здесь со времён открытия. «Vesta ker Mojdo», «Пограничный патруль» и даже проекты с участием жены Кипера, «Вирус» и «Ventegromo» — хотя последний так особой славы и не сыскал. Рядом, с самого края, было свободное место. Когда-то Кеган верил, что для него… или хотел в это верить.

— Знаешь, у меня порой чувство, что «Клюква» угасает, — поделился он. — Золотые деньки остались в семидесятых. Вот тогда тут творилось неистовство. Если верить журналам, которые ты читаешь. А сейчас… Это просто ещё один клуб.

— Предлагаешь мне и сейчас выходить на балкон и прославлять Манихайта, поливая толпу свиной кровью? — Кипер квёло ухмыльнулся. — Это и есть очередной клуб, Кеган. Золотым его делают люди, которые творят историю. Лично я для таких шоу уже староват.

— Да… Госпожа Катари рассказывала, когда-то ты и правда славил Отца Желания прямо на вечеринках… Сама она тоже нехило так отжигала. Правда, что однажды вы чуть не убили друг друга? Что она пыталась украсть какую-то твою песню, а потом вы сражались?

— Пустая болтовня, — бесстрастно возразил Кипер. — Старые сплетни.

— Сложно поверить. Раньше в этих стенах творились легенды. Мне жалко, что я не родился тогда. Не ощутил того драйва. Кай Кипер больше не эпатирует общество. «Клюква» сделалась респектабельной.

— Ты родился тогда, когда должен был, Кеган, — сказав это, Кипер достал из внутреннего кармана пиджака портсигар и закурил. — Тебя не тронула грязь тех лет, и сейчас, даже поклоняясь софитам, тебе не нужно быть кем-то, кем ты не являешься. Ты можешь быть собой, а такой роскоши у меня тогда не было.

— Разве? На сцене я чувствую себя твоей копией — более рафинированной и… скучной, будто созданной по методичке Красмор. Мне хочется быть чем-то новым. Но публика алкает твоего дубликата.

— А не был ли я сам чьей-то копией?.. Знаешь, чем дольше я живу, тем чаще меня посещает мысль, что я живу ту жизнь, которую не заслужил, — Кипер, выдохнув дым, вышел из-за стола. Директор прошёлся немного, мельком глянул на панорамные окна и отвернулся. — Будто я сам — лишь отголосок кого-то, кто мог бы творить историю… Когда я впервые это понял — я ушёл из музыки. Но это не сделало меня счастливей, не дало ответы на вопросы. Как и мне тогда, тебе не хватает жизненного опыта вне этих коробок из камня и стекла.

— Кейро. Поэтому я пришёл тебе сказать, что отправляюсь на Нулевую. Я должен понять значение своих снов.

— Сны, ха-х? — Кипер достал из ящика стола перетянутый кожей пенал и протянул Кегану. — Больше похоже на кризис тридцати лет.

— Двадцать девять, — угрюмо проговорил музыкант, — мне ещё двадцать девять.

— Как скажешь. Знаю, я был тебе скверным отцом, но возьми с собой это — в юности он сослужил мне неплохую службу, пусть поможет и тебе.

Кеган принял пенал и повертел в руках.

— Что здесь?

— Набор отмычек, чтобы перед тобой не было закрытых дверей — и не оставалось открытых после тебя.

— Спасибо, — Кеган спрятал подарок в карман пальто. Поколебавшись, музыкант затем шагнул вперёд и протянул руку. — Возможно, ты не был хорошим отцом, но за многое я тебе благодарен. Ты вдохновлял меня своим примером. Ты не так часто помогал мне делами. Того, что у меня есть, я добился по большей части сам. Но ты сделал меня человеком, который смог чего-то добиться. Спасибо… папа.

Директор несколько мгновений смотрел на протянутую руку, а после пожал. В какой-то момент Аматрису показалось, что отец собирается его обнять, но тот в итоге отстранился и слабо кивнул.

— Рад, если чем-то оказался полезен, сын, — рот дёрнулся в слабой усмешке, — и пусть даже смерть не остановит тебя.

Когда Кеган вышел, Кипер ещё несколько мгновений сверлил взглядом дверь, а после прошептал:

— Прощай, Кег, — и, сняв очки, потёр глаза.

Эпизод двенадцатый

Карпейское Каэльтство: Градемин

Новоград, Доннагартен

9-15/999

Железнодорожный порт Доннагартен находился в центре Нового Города, в десяти километрах от Дунари с Мостом Вечности. Нина, собрав большую часть своих вещей в небольшой рюкзак, прибыла на место за полтора часа до выезда. Эммерих задерживался — ещё утром он поехал в мурмураций, чтобы написать заявление на внеочередную командировку на Нулевую Высоту. Междугородние рейсы не требовали паспортного контроля, как то было на международных, поэтому, достаточно быстро пройдя таможню, девушка в ожидании друга бродила по станции.