Обойти все чертоги Сварожьего круга, спасти Арктику от заколдованного Кадьяка, вернуться домой и вызволить родных из плена? Такое под силу только Лесьяру — любимцу лешего. Вот только справится ли?
– Вон, смотри какая! Отличные веники получатся! Да что там веники? Срубить целиком! Может, она та самая, которую ищут?
– Оставьте её! Это моя берёза! Рубить не дам!
– Да кто ты такой, босяк? Тебя забыли спросить! Здесь всё принадлежит дочери нашего правителя.
– Моя, говорю ж! Подите прочь!
– Да мы тебя щас!
Лесьяр оскалился, встал, расставив в стороны руки, и стал похож на грозного шатуна.
– Не троньте его! Он же шалый! Одичал в лесу с медведями! Животное, а не человек! Бежим отсюда, пока бешенством не заразились!
– А мачту эту мы всё равно срубим, раз заприметили! А тебя, дикарь, в клетку посадим да на базаре в рабство продадим!
Давным-давно та быль случилась, когда на родной земле леса стояли бескрайние. Однако со средины зашла, а надобно всё по порядку.
В тот год над усталой берёзовой рощей висела смурная перезревшая осень и навевала смертельную тоску. Густо стелился туман, дурманил, усыплял нагие деревья. Но налетел вдруг молодой ветерок-озорник, решив похулиганить, и прыгнул в самую глубь, взбудоражив обитателей. Поднял увядшие листья в столбы, перемешал и быстро умаялся, запутавшись в кронах. Собрал свои арканы, да и дал дёру, прихватив на потеху ворох высохших серёжек, попавшихся в воздушную воронку.
Вышел во чисто поле, отчихался – разлетелись семена – бурые чешуйки в разные стороны. Кто в речку угодил, кто в чертополохе застрял, кто на мох упал, а одно маленькое семечко свалилось в овраг и спряталось под тяжёлый камень. Там и перезимовало.
Весной, когда отзвенела капель, наклюнулось, выглянуло в свет и проросло. В лощине той пусто, только зонтики борщевика-захватчика – поговорить особо не с кем. Но берёзонька не жаловалась. Первые пять лет помаленьку подрастала, и всё за валун пряталась, а как окрепла, потянуло её к солнышку, и она устремилась ввысь.
С весны до осени смиренно стояла, слушала мир и под зноем, и под проливным дождём, а когда сокодвижение прекращалось, засыпала, и во снах уходила в дальние походы вместе с братьями дубами-колдунами, что раскинули свои буйные ветви на опушке недалёко от оврага. Ещё малой девочкой-росточком заприметили её старики друиды и взяли под опеку. Так и сроднилась Берегинюшка с дубинушками – сильными и могучими великанами.
Шли года. Берёза повзрослела, ещё пуще похорошела и, наконец-то, зацвела. Её первые серёжки звенели от счастья, когда влюблённый ветер обвивал стройный белый ствол и цеплялся за тонкие ветки.
Вокруг бурлила жизнь, и все – от малой букашки до грозного медведя, от необъятного леса до бесконечной реки радовались весне.
А потом в те места пришли люди. И везде, где ступала нога человека, нарушалась гармония, исчезала красота. Загубили родимую землю, загадили. Участились пожары, заставляя животных искать другое пристанище, а деревьям-то бежать некуда.
Необъятный лес редел, покрываясь проплешинами. Вот уже и роща стала обрастать пеньками. И по весне просыпались и возвращались из странствий всё меньше деревьев. Страшно стало в лесу. Неужели все однажды на сруб пойдут?
– Не бойся, Берегинюшка! До оврага не дотянут. Глубок он, да и людям там бывать без надобности. Борщевик тебя оберегает!
– А как же вы, дубинушки мои?
– Давно стоим! Всякое видывали! Авось пронесёт и на этот раз! Леший не зря свой хлеб ест! А если понадобится людям древесина наша, ты уж не горюй! Уходи зимой в странствия одна, и коли слишком заскучаешь, больше не возвращайся!
– Хорошо по другим мирам гулять! А корнями-то я здесь зацепилась и глубоко проросла. Как же быть?
– Эх, куда только боги смотрят? Но наше дело не вмешиваться! Наблюдай! Как предрешено, так и будет!
Год за годом проходил, лес всё больше редел. Подбирались люди и к опушке.
Как-то ранней весной заблудился пятилетний мальчонка в лесу, зазевался, от своих отстал. К вечеру вышел на опушку, но так перепугался тёмных чудовищ-дубов, побежал из последних сил, поскользнулся, плюхнулся носом в грязь. Вскочил, стал кружиться под уханье сов, опять увидел тёмных великанов, попятился и свалился кубарем в овраг, зацепившись за белый ствол упёрся ногами в валун.
А к ночи так похолодало и стало ещё страшнее от темноты и одиночества. Обессилев, прижался он к холодному дереву, заплакал и застонал от безысходности.
Почувствовала Берегиня ребёнка слабого, поняла, что живое нуждается в помощи, и проснулась раньше времени. Чтобы согреть человека, подняла она из корней свой берёзовый сок, напоила мальца и защитила от зверей.
– Это же злобный людишко-человечешко! Отдай его нам на съедение! – просили хищники.
– Не отдам дитя! Прошу, не трогайте! Пусть остаётся здесь! Пусть живёт!