– Берёзонька, не трать свои силы на чуждую душу! Люди деревьев никогда не щадят! – уговаривали старики-дубы.

– Не могу, дубинушки, один он здесь, пропадёт без поддержки!

Оберегала человека Берёза четыре дня, отвлекала сказками, отпаивала соком, уводила в другие миры и показывала, сколько жизни вокруг, сколько чудес!

Так и лежал он, обняв ствол, как матушку родную, пока не нашли мальчонка свои и не забрали. Говорят, сам Леший их до места закружил-направил.

Воротили домой и запретили гулять по лесу одному, обязав дальше двора не высовываться, помогать стряпать да дом прибирать.

Лесьяр – младший сын Абсея – любознательный непоседа. Постоянно увлекался. Его манило всё живое, а после знакомства с Берегиней, он всякий сон навещал кудрявую, и они вместе гуляли по разным мирам. Заходили и в свой лес. Изучили каждую тропку. Берёза познакомила мальца со всеми обитателями. Лесьяр подружился с водой и ветрами, полюбил колдунов-дубинушек друидов как родных дедов и слушал сказки про дядьку Лешего – хранителя.

Так прошло семь лет. На высоком холме домов-срубов становилась всё больше. Росло поселение. Не до себя Лесьяру, весь в обыденных делах, в работах и заботах.

Как-то раз весной сын помогал отцу продавать вяленую рыбу на ярмарке. И познакомился с резвуньей Ганной – любимой дочерью вдовца Белогора – горделивой черноокой красавицей с длинными вьющимися вороньими волосами. Уж такая она была необычная и ни на кого не похожая. Сдружились Лесьяр и Ганна. Частенько убегали из дому, пока все заняты делами житейскими, бродили по местам, где даже звери не ходят, искали, как себя развлечь.

Шесть лет дружили дети. Всё реже Лесьяр вспоминал про Берегиню, давно не навещал стариков друидов. Ганна не любила рассказы про Берёзу – ревность просыпалась в ней, боялась дубов, отказывалась ходить к ним.

В предзимье, когда перелётные птицы уже покинули насиженные места, деревья сбросили листву, и непроглядный туман повис над долиной, ранним утром спустились Лесьяр и Ганна с высокого холма и пошли собирать остатки ягод да на поиски грибов. И хотя знал Лесьяр местность как свои пять пальцев, всё же заблудились.

До темна бродили. А как совсем непроглядно стало, хоть вырви глаз, вышли на тускло светящий огонёк. То была землянка среди бурелома. Деваться некуда, напросились на постой.

Их встретил Леший – ни дать ни взять!

– Что, ребятушки, заблудилися?

– Да, дядя, сбились, совсем обессилели!

– Лес сам выбирает путнику дорогу! Знать, пора было ко мне заглянуть! Ну, утро вечера мудренее! Пейте горячий отвар из трав, да ступайте спать на мягкий мох! А я пойду под корягу залягу! Встретимся на рассвете!

Накрывшись ветошью и хворостом, ребята, прижались друг к другу и уснули без задних ног.

Свет пробивался сквозь отверстие – игольное ушко крыши, Лесьяр прищурил левый глаз:

– Откуда взяться солнцу?

– И правда, откуда?

Друзья вышли из землянки и, задрав головы, дивились небу: чёрно-серые тучи кругом, а с востока прогалок, и луч солнца воспользовавшись, настырно пролез, сквозь толщу облаков, освещая лишь три пяди земли.

– Ну, готовы слушать?

– Готовы! – разом выкрикнули Лесьяр и Ганна, уставившись на дядьку Лешего, не отрывая глаз.

– Будет по-твоему, Ганна! Станешь ты княжной! Но дорогой ценой!

А ты, сын, верно дорогу нашёл, твоя это судьба – твой удел!

Что замерли, как истуканы? Аль невнятно излагаю?

– Невнятно, дядька! – подняв глаза, посмотрела на Лешего девушка.

– Совсем непонятно! – почесал затылок Лесьяр.

– А Берегиня мне нашептала, что малец ты сообразительный!

– Берёза-матушка? Так вы знакомы?

– А как же! Мои владения! Я всех тут знаю! За всеми присматриваю!

Ну, давайте-ка! Собирайтесь в обратный путь! Дорога неблизкая! Если поторопитесь, к ночи на холм взберётесь! Родные уже вовсю вас ищут! Только про меня ни-ни!

Леший протянул Лесьяру узелок:

– Это вам на дорожку, чтоб ели-пили понемножку! Прибереги сей узел, не раз он пригодится. Самобранка-хлебосолка – вещь завсегда нужная.

Жду тебя, Лесьяр, в гости, как только со степей вода сойдёт и вернётся в реки.

Не успели друзья даже слово вымолвить, развернуло их и оказались в глухом лесу, только узкая тропка петляла между елями. По ней как по маслу и воротились домой.

– Не слушай бугая этого! Не ходи к нему больше! Страшный, мохнатый, чуждый нам дядька-шатун!