Корабль, привезший Жанну Меркус к пристани города Яффо стал недалеко от берега. Лодочник-араб, мерно взмахивая неуклюжими, хрюкающими в уключинах, веслами, вспарывал носом черной просмоленной лодки светло-зелёную волну яффской бухты. Близкий берег навис над бортом, Жанна легко перепрыгнула через борт на каменные плиты древнего мола. Жаркое солнце поднималось на белыми полуразрушенными домиками города, кричали чайки, гортанно отвечали им арабские и еврейские жители города, чей язык княгиня понимала досконально. Госпожа Меркус оставила свой багаж для перевозки в Иерусалим лошадьми – железной дороги тогда еще не было между Яффским портом и затерянным в горах маленьким обветшалым городом, хранившим былую историю в трещинах полуразрушенных стен. Она шла к нему пешком, к своему Иерусалиму, ставшему для нее избавлением от кошмарных снов. Она шла пешком, как настоящая паломница. Поднималась узкой горной дорогой, по которой когда-то наступало на Город крестоносное воинство. Читала молитвы. Захлебывалась навернувшимися на глаза слезами, продолжала идти.

Год был 1873.

Провинция Аль-Шам, в которой находился древний Город, охватывала тогда земли от Евфрата до пустыни Синайского полуострова. Юг ее был малолюден и дик. Турецкое владычество над Аль-Шамом оставалось номинальным, очень большое значение в жизни этой забытой Богом земли имели местные вожди бедуинских кланов и просто богатые шейхи. Турки запрещали европейцам покупать землю вне стен Старого Города, лишь отдельные участки за заросшей травой стеной, построенной при Сулеймане Великолепном, несли на себе одинокие группы строений. Русское подворье, с его церковью, больницей и странноприимным домом, высилось островком европейской цивилизации недалеко от стен, крест церкви возвышался над Городом и над его куполами. Над крестами, полумесяцами и куполами славной некогда иудейской столицы летали ласточки.

Жанна с огромным трудом выкупила большой участок сухой, покрытой лишайниками и редкими травами, земли к западу от мусульманского кладбища, посреди которого поблескивала зеленоватая квадратная поверхность древнего еврейского водосборника, построенного еще при Хасмонеях. Когда-то вода из него по акведуку питала храмовые скотобойни. Но когда княгиня подошла поглядеть на его зеленые воды, лишь шлепанье и плеск лягушачьих стай нарушил мертвое молчание кладбища. Жанну сопровождал французский капитан Гимо (Guillemot), аристократ, немного позер, но умница, интеллектуал и археолог. Он недавно закончил раскопки церкви на Масличной горе, он нашел там много нового… Что пожелает княгиня (таким титулом начали величать ее местные арабы)? Она хочет приступить к работам немедленно? Что ж, ее будет преследовать удача. Ведь и с покупкой земли через посредника в Бейруте ей сказочно повезло. Она хочет нанять рабочих? Конечно же… вот они, местные арабы. Черные, прогоревшие насквозь на солнце. Они начнут строить гостиницу для ста сорока четырех тысяч, «Отель Мира», «Отель Возрождения» – как будет угодно госпоже Меркус! Только пусть княгиня сама не наблюдает за работами… арабы будут работать полуголыми, а обнажаться перед «френги», даже если она говорит на их языке – они не станут. Неприлично. Достаточно дать им хороший бакшиш, а он сам – капитан Гимо – проследит за работой. Он изучил повадки местных феллахов, турецких чиновников, его уважают угрюмые гордые евреи, населяющие Город. А княгиня может пока разъезжать по стране, рассматривать церкви и руины былых городов… ей будет интересно.

Здесь когда-то Жанна Меркус хотела построить «Отель Мира»

Два года Жанна Меркус провела в турецкой провинции Аль-Шам, наблюдая за жизнью местных крестьян – феллахов и все больше укрепляясь в своей ненависти к туркам. А в Иерусалиме ее мечта – Отель Мира – обрастала камнем, словно плотью, началось строительство второго этажа. Летом 1875 года Жанна получила письмо от друзей из Боснии и Герцеговины, бывшей тогда частью Турецкой империи – там вспыхнуло восстание против турок, ее просили о помощи. Жанна никогда не оставляла в беде того, кому бывала нужна. Оставив верному Гимо изрядную сумму денег на завершение проекта, она отправилась на Балканы – через Голландию, где надеялась собрать средства на борьбу христианских мятежников против Османской Порты.

Повествование о Боснийско-Герцеговинском восстании, которое в конечном итоге привело к Великому Восточному кризису, к Берлинскому конгрессу 1878 года, давшему независимость Сербии и Черногории и положившем начало оккупации Боснии и Герцеговины Австро-Венгерской империей, выходит за рамки нашего рассказа о Отеле Мира, и княгине Жанне. Можно только напомнить, что крепко завязанный Балканский узел послужил причиной намного более страшной войны будущего – Первой мировой. Войны вообще часто порождают другие войны – еще более страшные и разрушительные.

Жанне не удалось собрать даже самую малость европейских денег. Она пришла на помощь восстанию – к своему старому другу Мичо Любибратичу – сама, свято веруя в то, что крушение Османской империи станет первой ласточкой, предвещающей Конец Дней, освобождение Иерусалима из-под власти неверных и второе пришествие Христа. Высадившись в Дубровнике, госпожа Меркус прибыла к мятежникам в мужской одежде, на коне, купленном на остатки наследства, и включилась в военные действия – как конный боец. Ее отчаянная храбрость, мессианские речи и яростная непоколебимая вера вскоре сделали ее легендой, поразительным образом перекликаясь с событиями Столетней войны четыреста пятьдесят лет тому назад (не удивлюсь, если историк будущего, взявший на вооружение фоменковско-носовские бредни усердно объединит двух Жанн – Жанну Д’Арк и Жанну Меркус в одну личность, особенно напирая на страсть к мужской одежде и «голоса свыше»! ). Чудо-всадница не только отличалась в боях, но и в тыловой жизни вела себя экстравагантно – курила крепкие сигары, устраивала дуэли, покупала на последние оставшиеся у нее от наследства деньги оружие и провиант для своих однополчан. Она яростно рубила турок саблей, взрывала мосты, а одна из легенд рассказывает, что Жанна Меркус собственноручно попыталась подорвать заряд динамита под воротами турецкой крепости в то время, когда шквал турецких пуль отогнал остальных бойцов. К великому везению «бусурман» бикфордов шнур отсырел и взрыв не состоялся. Те же легенды вкладывают в уста турок прозвище для «княгини» – «Красный дьявол».

Впрочем, поэт Джура Яшич, серб по происхождению, именовал княгиню Меркус не иначе как «Наша Орлеанская дева». А друзья-бойцы называли ее Жованкой Маркусовой, и считали ее боснийкой.

В 1876 году, после целого года непрерывной войны славян против турок, Австро-Венгерская империя ввела войска в Боснию и Герцеговину. Мятежную амазонку Меркус взяли в плен – но отпустили, та бежала в Сараево к сербам, стремясь своими пламенными речами (и используя многочисленные знакомства) поднять их на борьбу с турками, но тщетно. Ее – израненную, но непобежденную, выдворили из Балкан, и тогда Красный Дьявол, потерявшая последние крохи своих финансовых средств, вспомнила о строящемся Отеле Мира.

Вновь, после трех лет отсутствия, замаячили перед «княгиней» бурые стены Города, она поселилась в новенькой Американской колонии, где ее приняли добродушно, удивляясь ее мускулистой, почти мужской фигуре, быстрой походке и неожиданной страстью к тонкой и красивой одежде. Турецкие офицеры, бывавшие на светских раутах в Американской колонии, относились к Жанне с настороженностью – она платила им ненавистью. И у этого были причины, корни которых лежали не только в христианском рвении «княгини» и ее боях с турками в горах Боснии, но и в том, что ее, лишенную средств к существованию, начали давить местные власти. В Дамаск полетела жалоба о том, что княгиня задолжала поставщикам строительного камня огромную сумму денег, строительство остановилось. Суд постановил – Жанна Меркус обязана оплатить долги. Но платить было нечем. По приказу губернатора провинции, турецкие солдаты ворвались на место стройки гордого Отеля Мира, жестоко, до потери сознания избили капитана Гимо, разогнали рабочих. Стройка прекратилась – навсегда. От отеля остались полуразрушенные стены – до второго этажа, часть строительных материалов, которые постепенно разворовывали местные жители, да несбывшиеся мечты Жанны Меркус.