И постарался изобразить на лице самую бесшабашную улыбку.

Некоторое время магистр смотрел на меня не мигая. Я не знал о чём он думает, хотя догадаться было не сложно. Перед ним сидел наглый тип, который посмел ставить ему – ему! – условия. Более того – ультиматум! Требовалось поставить возомнившего о себе невесть что пленника на место, и сейчас он размышлял каким именно способом это сделать.

Я же не боялся. Изучая плетение поля, я понимал свою необходимость. И тот факт, что отец Доминик настолько глубоко вплёл меня в свои планы, что выдирать теперь придётся с мясом. Это, конечно, не значило, что святой отец на это не пойдёт…

Зачем вообще нужен этот демарш и требование ввести меня в иерархию ордена? Всё просто: в своём нынешнем статусе я не мог ничего. Даже осуществлять малые воздействия на поле приходилось, используя целые тонны словесного мусора. Легендировать каждый свой поступок, как с той же женщиной в Африке. Находясь на “длинном поводке”, возможностей у меня будет куда больше. Тогда можно и посложнее узоры плести.

За неделю общения с Куавой, а мы говорили в её “складке пространства” каждый день, я много понял об открывшихся мне возможностях. Искусство Ткачей – это не магия, по крайней мере, не та магия, что знакома и понятна этому миру. Тут не было никаких жгутов дара, никаких цветов и эмоций. Скорее, их сила походила на смесь многомерных шахмат, алгебры, геометрии и физики. И, при этом, в том же сосуде с точными науками наличествовали такие банальные вещи, как психология, наблюдательность и воображение. Ну и информационное поле планеты, до кучи. А ещё время – ключевой компонент моего потенциального всемогущества. На каждое воздействие требовалось время. И чем крупнее узор я хотел бы связать, тем больше мне требовалось на это времени.

Другими словами, я не мог щёлкнуть пальцами и уничтожить половину Вселенной, к счастью или несчастью – тут уж с какой стороны смотреть. В теории, я мог выстроить вероятности таким образом, что лет сто последовательных и связанных незримыми нитями воздействий, создадут возможность для щелчка пальцами, который уничтожит планету. Но для этого мне не хватит знаний, воображения и, что самое главное, срока жизни.

Именно за это католики и стёрли с лица Земли всю цивилизацию, породившую Ткачей. Ведь они были опасны как мало кто в этом, полном жутких монстров, мире. Формировать реальность – блинский Белинский! Ладно я – пленник. Какие у меня возможности? А представить правителей инков в расцвет своего могущества, с доступом к неограниченному количеству рабов, обрывание нитей-жизней которых позволяло чуть ли не набело рисовать узор! Это просто… это же словами не выразить!

Да если в голове отца Доминика хотя бы подозрение возникнет, что во мне есть капля крови инков и их способностей, он отдаст приказ меня уничтожить в тот же самый миг. И плевать ему будет на упущенные возможности, мою потенциальную полезность и прочие аргументы. Убьёт и глазом не моргнёт. Но он, к счастью, даже не подозревает кого держит в плену.

– Я ещё раз подумаю над вашими словами, Игорь, – нарушил молчание магистр. – Но я всё ещё не услышал того, что хотел. Надо полагать, вы откажетесь говорить до тех пор, пока я не приму решения?

И бросил на меня взгляд с едва читаемой издевкой. Но я-то этого ждал, потому и разглядел. Что ж, значит пришло и эту карту сбросить. Жаль, я планировал её придержать.

– Как я смогу вам отказать, святой отец? – глядя прямо ответил я. – Вы не оставили мне такого выбора. Что, кстати, меня тоже очень не устраивает. Когда вы согласитесь с моими доводами, я бы просил убрать то, что вы засунули мне в голову. Вы же не думали, что я не замечу?

– Вот как? И давно вы догадались?

– С момента, когда увидел девчонку-инку в своих видениях. Слишком уж несвойственная для меня была реакция – бежать к вам с докладом.

Ещё один минус ментального блока заключался в том, что на прямой вопрос магистра я не мог не ответить. И солгать не мог. Максимум – добавить своих суждений и не относящейся к вопросу информации чтобы исказить смысл или вовсе похоронить его под тоннами словесного шлака.

– Видите! – торжествующе воздел палец Доминик. – А вы говорите, что я не могу вас заставить!

Мужик он был умный, но кое-что не учёл.

– Да? И в поле входить тоже заставите?

– Могу попытаться.

– Падре, мы с вами оба неглупые люди! Давайте без угроз, прошу. Вы же понимаете, что я могу просто уйти в видения и не вернуться оттуда. Получите на выходе растение, а не пророка. Проще меня убить.

– И, по вашему, я на это не пойду? – без угрозы уточнил магистр.

– Можете и пойти, – пожал я плечами. – Но тогда этот разговор лишён смысла. Лучше спросите у меня о том, что вас интересует. Зачем вы проявляли такую настойчивость в моём проникновении в нить Фрозо? Я, видите ли, не знал что искать.

– Пока это не важно, – удивил меня старикан. – Того факта, что вам это по плечу, мне достаточно. Разве что…

Ну, конечно!

– Разве что, расскажите мне, как пророк защищает человека от другого пророка.

То есть, ради этого всё и было? Нет, вряд ли. Слишком просто. И для этого не нужно было засылать Луку в Африку. Скорее всего, ставя передо мной задачу, отец Доминик преследовал сразу несколько целей. Как матрёшки, вложенные одна в другую. Например, раз я умею снимать защиту, может и ставить её научусь? Вариант, но не единственный. Впрочем, в любом случае скрывать ответ я не мог.

– Пророк взял у Фрозо каплю крови и с её помощью поставил защиту. Что-то подобное сделал в Гуанчжоу ван Ло, Альдо может вам подробнее об этом рассказать.