В крайнем случае предполагалось, что мои войска станут заслоном от врагов, для того, чтобы мы могли беспрепятственно доехать до города, пожертвовав своими силами. Жестоко, конечно, но что поделать. Наемники ценны на войне, но за те деньги, что у меня имелись, я мог бы нанять хоть всех воинов Италии и ближайших варварских королевств. Поэтому в первую очередь мне нужно было спасти именно казну, принеся в жертву своих людей.

Впрочем, путешествие домой прошло безопасно, если не считать того, что погода окончательно испортилась и два дня подряд шел дождь. Ночью я дал войскам отдых только на три часа и снова поднял измученных людей, понукая их быстрее идти к городу. Мы едва не потеряли дорогу в темноте и под проливным дождем, но потом сориентировались с правильным направлением и едва передвигая ноги, пошли дальше.

Воины были усталые и измотанные, пленные остготы падали в грязь и отказывались идти дальше, но их поднимали уколами мечей. Уже на подходах к Равенне дождь наконец прекратился, а я как раз и находился в своей колеснице, изъятой для нужд императора в поместьях на окраине города. Подумав о том, сколько всего случилось за эти дни, я был вынужден подвести итоги похода и признать, что они оказались положительными.

Все-таки я заполучил имперскую казну, несмотря на отчаянное противодействие дяди, а также очередное восстание остготов. Кроме того, я был рад, что удалось наконец-таки разобраться с непокорными варварами, которые, откровенно говоря, всегда напрягали меня и заставляли подозревать в измене. Лучше уж продолжать формировать войска из владельцев захудалых поместных латифундий, бывших преступников, беглых рабов и слуг, то есть из неоднородной людской массы, не связанной между собой тесными родственными узами, как варвары.

Они хоть и менее опытны в бою, но как показала практика, из них можно сделать более-менее сносные войска, подходящие для выполнения определенного рода боевых задач. А если мне удастся развить тактику передвижной крепости, о которой я уже начал рассказывать Лакоме, то даже и с этими войсками можно будет творить чудеса.

Пока мы ехали к Равенне, мои раны уже начали затягиваться, только поврежденная кость на руке едва начала затягиваться. Ладно, вскоре под присмотром опытных архиатров, я ее быстро вылечу.

Я улыбнулся впервые за несколько дней, но тут впереди показался всадник. Опять черный вестник? Что там еще могло случиться?

Вскоре ко мне подъехал замызганный грязью всадник. Это был гунн, посланец Эрнака.

— Император, срочно нужна твоя помощь, — сказал он, склонившись. — Прасины подняли восстание в городе и захватили Капитолий.

Ну конечно, кто бы сомневался, что прасины будут смирно сидеть и ждать, пока я вернусь из похода за сокровищами. Веттониан считает себя слишком великим и гениальным, чтобы не воспользоваться такой хорошей возможностью для захвата власти.

Вся эта молодежь только сидит и ждет, чтобы войти в императорский дворец и возложить на голову корону верховного владыки державы. А что будет потом, даже не думает. Впрочем, в случае с главой прасинов, я думаю, что там не обошлось без влияния Секстилии, моей давней мимолетной любви.

— Что значит, пытаются захватить власть? — спросил я. — Они взяли дворец? Сколько у них сил? Где они сейчас находятся?

Гунн захлопал маленькими редкими ресницами, пытаясь уловить мои вопросы. На латыни он говорил с акцентом и плохо понимал, что я говорю. Нашел Эрнак, кого отправить, самого понятливого и эрудированного, дьявол его раздери.

— Они пытались захватить дворец, — наконец, кивнув, неуверенно сказал гонец, будто сомневался в своих же словах. — Но не смогли. Сейчас они захватили Капитолий и сидят там, заставляют сенаторов подписывать законы для своей выгоды.

— А как же они думают утвердить их без императорской печати? — удивился я. — Или они придумали свою? С Веттониана станется, у него хватит бахвальства на такое.

— Не знаю ничего насчет печати, — покачал головой гонец. — Меня послали сказать только это.

— Хорошо, сколько у них людей? Сотня, две сотни? — пренебрежительно спросил я. — Сидели в норах, ждали, пока я уйду, а потом сразу вылезли, как крысы.

— У них тысяча солдат, император, — сказал гунн, покачав головой. — Они привели вестготских наемников.

— Чего? — спросил я, изумленно вытаращив глаза. — Сколько наемников? Ты ничего не напутал? Как же они тогда не захватили дворец?

Гонец пожал плечами и более внятного ответа я от него не добился. Все это время мы продолжали ехать к городу, но теперь я хлестнул коней, призывая их двигаться быстрее.

— Ладно, все понятно, — сказал я. — Можешь вернуться к Эрнаку и сообщить ему, что скоро я вернусь и вышвырну вестготов из города. Пусть он успокоится.

Гонец кивнул и поскакал обратно в Равенну. Моя колесница поехала быстрее по ухабистой дороге, а я погрузился в размышления, как быть дальше.

Для начала, конечно же, мне надо знать, что точно происходит в городе. Обернувшись, я подозвал Донатину и Лакому, которые тоже обсуждали, что теперь делать.

— Езжай вперед и узнай, что там стряслось, — приказал я Донатине. — Я хочу знать, где находится каждый прасин и вестгот, чем он дышит и что ел сегодня на завтрак. Сейчас полдень, мы подъедем к городу ближе к вечеру, ты должен сообщить мне все детали.