Тем не менее, Соловьев даже не счел нужным обратить внимание на его слова. Он просто бесцеремонно захлопнул дверь каюты хозяина яхты изнутри, оставшись там вместе с Давыдовым. Словно бы сам этот лысоватый человечек внезапно и вправду сделался хозяином «Богини». А Дворжецкий, одетый только в халат и тапки, остался наедине с матросами, которые неумолимо толкали его к трапу, ведущему вниз. И он, упираясь, как мог, раскорячившись на трапе, заорал во весь голос:

— Что за беспредел вы творите! Куда вы меня тащите! Я требую адвоката!

Но, крик его осекся, перейдя в визг, едва лишь один из матросов заломил ему руку за спину болевым приемом и сказал негромко, но зло:

— Заткнись и пошевеливайся, буржуйское отродье, а то хуже будет!

Старпом уже отстоял свою вахту с 16-ти до 20-ти, немного еще посмотрел на происходящее и ушел отдыхать, чтобы успеть выспаться перед своей обычной рассветной вахтой с четырех часов утра и до восьми. А на вахту после старпома с восьми вечера заступил второй помощник, молодой лейтенант Игорь Поспелов, которому пока не особенно доверяли, как самому неопытному. В первой половине дня он заступал с восьми до двенадцати. А капитан или старпом всегда старались в это время тоже находиться на мостике, присматривая за Поспеловым. И, когда старший помощник ушел в свою каюту, за действиями молодого судоводителя остался наблюдать сам Колесников.

Сутки для командира эсминца выдались совсем непростыми. Переживания по поводу необычного природного явления и потери своей эскадры накладывались на стресс, вызванный событиями вокруг «Богини» и английского парусника. А еще Павлу Петровичу предстояло стоять самую ответственную «собачью» вахту с полуночи до четырех, которую он не доверял никому. Перед штормом ему удалось поспать всего часов пять, после чего весь день капитан второго ранга провел на мостике. Если в молодости он переносил все подобные неурядицы морской службы нормально, то теперь, с возрастом, от усталости у него начинались головные боли. Но, он не привык жаловаться. Проглотив втихаря таблетку анальгина, он продолжал внимательно следить за происходящим.

Несмотря на то, что океан угомонился, а эсминец спокойно покачивался на небольших волнах, поддерживая работу машин на самых малых оборотах, Колесников не мог уйти с мостика. Сложившиеся обстоятельства требовали немедленных решений от командира «Вызывающего». С борта «Богини» по радио передали, что расположили у себя всех раненых, но не знают, что делать с пленными, не получившими никаких ранений или совсем легко ранеными, которых оказалось больше трех десятков. На яхте просто не имелось места, чтобы разместить столько людей под надежной охраной.

Эсминец же имел в этом плане кое-какие резервы. Ведь он рассчитывался на перевозку целого батальона десантников до полутысячи человек личного состава, оснащенного полным комплектом вооружения. Так что место для пленных на борту военного корабля нашлось. Посоветовавшись с замполитом, Колесников решил разместить англичан в четвертом кубрике, расположенном на второй промежуточной палубе. И капитан второго ранга распорядился для их скорейшей перевозки спустить на воду, помимо катера, еще и баркас.

— Документы у нас есть, но они лежат в каютах, — ответил на требование мичмана немолодой, но еще не поседевший черноглазый брюнет с крупным носом.

— Да вы присоединяйтесь, мальчики, не стесняйтесь, у нас отличный вискарь! — предложила советским морякам уже захмелевшая молодая зеленоглазая девица, расставив еще три стаканчика, сделанных из тонкой прозрачной пластмассы, на стеклянном столике и наливая в них алкоголь.

— И откуда только берутся такие красивые? — уставившись на длинноногую шатенку в короткой юбке проговорил один матрос другому.

На что усатый мичман прикрикнул на своих подчиненных:

— Отставить разговоры!

А потом спокойно сказал, обратившись уже к собравшимся в салоне-баре:

— Для начала давайте просто познакомимся. Я мичман Федор Яровой. Сейчас я запишу в свой блокнот ваши фамилии и род занятий, а потом вы пойдете к себе в каюты, достанете свои паспорта и будете ожидать там проверки документов.

— А если мы откажемся показывать вам свои документы? То, что тогда? — спросила еще одна женщина, голубоглазая блондинка, которая была явно сильно старше шатенки, но все еще сохраняла вполне приятную наружность.

Мичман объяснил терпеливо, словно детям:

— Поймите, на борту этой яхты произошла перестрелка, в результате которой погибло много людей. Сейчас командованием нашего военного корабля ведется следствие. Потому вы просто обязаны показывать документы и отвечать на вопросы тех, кто занимается расследованием. А неповиновение будет приравнено к сопротивлению.

— Но, причем же здесь мы, пассажиры яхты? Ведь это англичане с парусника напали. А наша охрана только отбивалась, — произнес грузный мужчина средних лет с солидным пузом, сидящий рядом с блондинкой, который до этого молчал.