— Да, но у тебя нет ничего, кроме единственного года пребывания в провинциальной художественной школе. Малтби выставит против тебя целую армию дипломированных экспертов. — Бриз раздраженно обернулся и уставился на Плам. — Уж они-то постараются выставить тебя на посмешище! В лучшем случае это станет еще одним спором в кругах искусствоведов о подлинности картины, а в худшем — ты окажешься вовлеченной в публичный скандал, причем в самый неподходящий для тебя момент!

— Я знаю, что это фальшивка, — упорно твердила Плам. — Я проверила ее булавкой, когда никто не смотрел.

Бриз, конечно, знал, что в старину торговцы всегда носили булавку за отворотом пиджака: поверхность старых картин тверда, как стекло, ее булавкой не проткнешь, а если острие легко вонзается в краску, то картина не может быть старой.

— Слава богу, что этого не видела Сюзанна! — вздохнул он.

— Бриз, мне кажется, ты и сам заметил, что это подделка. Из-за этого ты чувствовал себя неловко, ты был смущен.

— Ты, как всегда, права! И я объясню почему. На следующей неделе я надеюсь договориться с Певенски о твоей выставке в Нью-Йорке сразу после Венеции, когда твоя популярность возрастет. Певенски хорошо знает твой огромный потенциал, знает, что ты не получаешь сумасшедших денег и готова пойти на его условия. Но он не любит скандалов.

— У Певенски одна из лучших современных галерей на Нижнем Бродвее. С какой стати ему беспокоиться из-за сомнений, возникших по поводу подлинности какого-то голландского натюрморта семнадцатого века? И почему мне не следует раздражать Малтби? — Плам тщетно дергала «молнию» на своем кукольном платье из золотистого шифона.

— Тебе не следует настраивать против себя мир искусства.

— Ага! Заговор молчания!

В мире искусства было не принято даже шепотом упоминать о подделках. Это было табу. Подрывалось доверие публики, снижались объемы продаж, нарушалась вся финансовая структура мира искусства.

Бриз пожал плечами.

— Неужели Малтби не вернет деньги, если выяснится, что картина поддельная? — Плам старалась говорить спокойно. Ей были известны случаи, когда скандалы заминались, картины возвращались и галереи брали на себя все связанные с этим расходы. Никому не хотелось терять лицо и оказываться в глупом положении В кругах художников стараются оберегать престиж крупных галерей, музеев и общественных учреждений — лучших покупателей, которые имеют огромные бюджеты и располагают бесценными коллекциями, приобретаемыми за миллионы долларов, зачастую общественных Каждому хочется обезопасить свои капиталовложения.

— «Если» — серьезное слово в мире искусства, — предостерег Бриз — Даже если с этой картиной и в самом деле что-то не так, ты все равно окажешься по уши в дерьме Подделку в этих кругах даже не называют подделкой, а осторожно говорят «с ней что-то неладно» или «она мне не нравится"

— Мне известно это — Конечно, Плам знала, что дилеры, аукционисты и специалисты в области истории живописи, сталкиваясь с сомнительной картиной, стараются выражаться как можно туманнее, чтобы обезопасить себя и не оказаться бестактными и бессердечными, ведь коллекционеры так гордятся своими картинами Дилер даже не скажет другому дилеру о своих опасениях, что его провели на фальшивке Это вызовет только презрительное негодование и оскорбит эстетические и нравственные чувства И хотя многие обманывались на фальшивках, они никогда не признаются в этом, чтобы не повредить своей репутации Они не станут обсуждать даже вероятность существования подделок на рынке картин, хотя это ни для кого не секрет — Ты мог хотя бы подтвердить, что я могу отличить подделку от оригинала, — обиженно добавила Плам — Хоть в этом мог бы поддержать меня.

Способность обнаружить подделку, известная еще как острота зрения, чрезвычайно редкое качество Дилеры, знатоки живописи, художники и искусствоведы всю свою жизнь вырабатывают в себе это необъяснимое и загадочное умение — Мне странно, если ты ничего не заметил, — озадаченно сказала Плам — В том натюрморте не хватает души, он какой-то скучный и лишенный жизни в нем нет того, что старые мастера всегда вкладывали в свои работы, — безмятежности.

Бриз вздохнул.

— Слава богу, что ты не сказала Сюзанне, что ее Балтазару ван дер Асту недостает безмятежности. Ладно, раз уж ты так уверена в себе — какого сорта подделкой ты считаешь эту картину?

— Подпись, несомненно, похожа Картина составная кто-то взял куски других работ ван дер Аста и, скопировав, объединил их в новую картину — Ты хочешь сказать, что это компиляция? — Бриз на секунду задумался и решительно заявил — Права ты тут или нет, ты просто не можешь позволить себе никакого скандала, Плам А я не могу допустить, чтобы тебя заставляли тратить на это время Итак, Австралия у тебя отнимает почти неделю Я никогда бы на нее не согласился, если бы знал о Венецианском бьеннале Ты должна немедленно сосредоточиться на новых работах, которых ждет от тебя Британский совет И для твоей выставки в Нью-Йорке нужны новые вещи, более подходящего момента, чтобы сделать тебе имя, мы не найдем Если ты, конечно, победишь в Венеции — Хватит мечтать о несбыточном! — не выдержала Плам — Тебе известно лучше других, с кем мне там предстоит тягаться Ты ведь даже не предполагал, что меня выдвинут, и никто не предполагал — Она умоляюще глядела на мужа — Не выставляй меня на посмешище. Достаточно того, что меня выдвинули Зачем говорить всем о моей победе, когда мы оба знаем, что это невозможно?

— Ты слишком болезненно восприняла ту статью в «Пост»!

— Конечно, болезненно, а как же иначе, когда тебя обливают такими помоями? Золушка в мире живописи. Черт, «молнию» заело Помоги мне — Она подняла руки.

— Ты же знаешь, я ненавижу эту болтовню не меньше твоего — Наклонившись, Бриз возился с «молнией» на платье — Но если игнорировать этих распространителей сплетен, они сами выдумают что-нибудь. Гораздо разумнее держаться с ними по-дружески или хотя бы делать дружеский вид. Не забудь про завтрашнее интервью для «Нью-Йорк телеграф"