«Может, поэтому у меня дурное предчувствие? Жаль, без огнемёта идём. У тараканов панцирь что броня. Аслан, чумазая ты скотина! «Э-э, слышишь, да! Мне бензин тут нужен, слушай!» Сдался бензин мёртвым и обглоданным…»

Привычный в прошлом коридор с типовой облицовкой без освещения казался локацией из фильма ужасов. Фонарик Михаила высвечивал куски сброшенного хитина, разводы коричневой слизи и обрывки ткани. И снующих между ними тараканов. По крайней мере, маленьких. Под ногами то и дело хрустело. Лицо Глеба скривилось. К некоторым вещам тяжело привыкнуть.

Туннель за поворотом стал шире и выше. Заблестело битое стекло. В углу развалился скелет, облачённый в деловой костюм, белую рубашку и галстук. Рядом лежал саквояж. Едва ли в нём могло быть что-то ценное в новом мире, но руки Глеба зудели от желания порыться внутри. И, похоже, не только у него.

— Не трать время, — шепнул Мамка, касаясь спины Михаила, — там мусор, а у нас здесь дела поважнее.

— Где он, твой бункер? — Михаил через плечо посмотрел на командира, но всё ещё держал ружьё наизготовку. У семьянинов сильные руки.

— В шахте. Вход через техническое помещение на краю платформы.

Они дошли до касс. Под ногами лежали кости не одного десятка человек. Они были не просто обглоданы, их буквально разорвали на куски, а остатки растащили в разные стороны. Сергей сплюнул и матюгнулся, досадуя, что у него сейчас не было огнемёта.

— Думаешь, эти твари где-то здесь? Жрать-то им больше нечего.

— Без понятия. Смотри под ноги!

На их шёпот гулко ответило эхо. Направленные в одну сторону фонари не могли показать, сколь обширна платформа, но уходившая далеко за пределы полосы света тьма не позволяла усомниться в её длине. Берцы по-прежнему приглушённо стучали по плитке, но хруст хитина, костей и прочего мусора под ногами как будто прекратился. Это странно: не могло же статься, что кроме бедняг в вестибюле и на лестнице больше никто не погиб.

Глеб хорошо помнил, как всё завертелось, когда по всему миру грянули взрывы. Люди в эпицентрах падали замертво от адского излучения, а потом всё ушло вниз: в канализацию, захоронения, в самые тёмные уголки тоннелей метро — и спустя несколько неимоверно коротких циклов из личинок начали вырастать настоящие монстры.

«Стою я в гараже, пока Саид ковырялся в движке моей ласточки, — Глеб вспомнил рассказ Аслана, — ем чебурек: жирный, пахучий, просто «м-ма» — причмокнул тогда водитель. — Вдруг гляжу: из сортира выползает таракан размером с… хрен его знает, с мышь! С крысу! С собаку, слушай! Ещё скрипит своим проклятым панцирем, ходулями своими! У меня глаза чуть на лоб не полезли, а Саид не слышит. Он, брат, когда работает, вообще ничего не слышит. И вот эта гадость коричневая встала как оглушённая, значит, повернулась в мою сторону, крякнула, что твой гусь… Я не шучу! Не смейся, слушай…»

— Глеб, блин, не спи! — Мамкино шипение выдернуло из воспоминаний в реальность, словно на мороз из тёплой прихожей. — Ты тут чуть себе ногу не сломал, лунатик!

Глеб посветил фонариком под ноги: он действительно стоял на краю платформы, рискуя провалиться в щель между полом и вагоном. Похоже, что так называемый Большой Трындец накрыл станцию посреди ночи перед техническим перерывом. Иначе как объяснить отсутствие трупов или их останков?

— Почему здесь так чисто? — прошептал Михаил, приближаясь вместе с Сергеем к Глебу. — Словно уборщицы полы надраили.

— Похоже, здесь никого нет, — Сергей опустил оружие. — Теперь надо найти проход к бункеру.

— Ты говорил, это техническое помещение.

— Да. Дверь должна быть где-то в стене, — Сергей указал лучом света в сторону рельс. — Надо искать, он на той или на другой стороне.

— Остальных позовём? — Глеб покосился на вагон, невольно представляя свои ощущения, если бы его не остановили, и он сломал ногу. Поморщился. — Здесь вроде чисто. Да и быстрее будет.

— Не-а, пусть сидят. Сначала проверим одну стену, потом вторую. Я с Глебом пойду внутри вагона, а ты, Миша, идёшь снаружи. Прикроешь, если что.

Так и сделали.

Глеб проследовал за Мамкой в вагон, благо двери — как минимум, ближайшие — оказались открыты. Мёртвая тишина, прерываемая шагами и короткими фразами, давила на мозг, но пронзить её выстрелом или ударом о стекло оказалось… страшно. Словно обглоданные трупы, что должны были валяться у троицы под ногами, вместе с падальщиками вернутся на шум.

Пока Сергей методично, вагон за вагоном, искал на стене нечто, что приблизит его к цели, Глеб не находил себе места. Крошечные детали, бросавшиеся ему в глаза со всех сторон и совершенно ничего не значившие для остальных, роились в мозгу. Что-то важное и зловещее складывалось из отсутствия осколков на сиденьях и полу под выбитыми стёклами; из блестящего, будто вылизанного пола; из неестественной пустоты станции метро — места, где за считанные мгновения погибли сотни, а то и тысячи людей.

За спиной Глеба раздался писк — как от смятой резиновой куклы. Стрелок дёрнулся и едва не высадил половину обоймы в темноту, а то и в спину командира. Мамка оглянулся на товарища, но тут же вернулся к поискам. Михаил снаружи поравнялся с остальными. «Что случилось?» — читалось в его глазах. Глеб отмахнулся, понурив взгляд: «Ничего. Все в порядке».

Снова писк и возня. Глеб устало навёл фонарь на источник звука. Всего лишь крыса. Нервный смешок заставил Сергея еще раз отвлечься от поисков. Он видел лишь спину Глеба и высвечиваемые фонарём куски реальности. Маленький мусорщик, похоже, не пытался убежать ни от человека, ни от света, что ослепительно отражался от поручней.