— Погнали, — скомандовал Максим, отбросив бычок, и троица направилась к хибаре. Вязкая грязь чавкала под ногами.

Сначала на стук никто не отозвался.

— Хозяин! Выходи, слышишь? Есть кто живой? Эй, хозяин, дело к тебе!

И лишь спустя несколько минут внутри послышалось кряхтение половиц. Дверь оказалась такой же косой, как весь дом, и открывалась за пару-тройку толчков. Когда из темноты проема вылезла лохматая башка, Маша тихонько вскрикнула, а Сеня дернулся, чуть не упустив бутылку. Максим замер, часто моргая и пытаясь понять: уж не перебрал ли сегодня, не мерещится ли.

— Чего надо? — спросило страшилище человеческим голосом.

— Тебя… урод, — опомнился Макс и слегка повернулся корпусом. — Тебя надо.

Кулак ударил в густую щетину, щелкнула челюсть, и лохматый грохнулся внутрь проема.

— В одно касание! Красава! — Сеня дернулся, повторяя движение.

— Чё стоите? — Макс повернулся к спутникам. — Мы с тобой дом посмотрим, а ты в сарай дуй. Надо найти, чем вязать его будем.

И пнул лежащего.

Он встретил ее на самой опушке, под гнущимися от ветра кронами. Издали приметил розовое пятнышко и до последнего не верил, что кого-то может занести в такую глушь. Девочка прятала руки в карманы не по погоде тонкой куртки и крутилась на месте, уворачиваясь от хлестких порывов. Влажное то ли от слез, то ли от мокрого снега лицо побледнело на холоде.

«Белое, как козье молочко», — подумалось Васе.

— Я варежку потеряла, — она вытянула ладошки, одна и правда оказалась голой. Ткань на второй промокла и потемнела. — Сестра меня прибьет.

Услышав досаду в детском голосе, Вася осмелился сделать шаг ближе, присел на корточки. Незнакомку больше волновала ее потеря, чем встреча в лесу с чужаком.

— Ты как здесь, маленькая? — сказал он тихо и подумал на миг, что она могла не услышать его в порыве ветра.

— Заблудилась, — девочка надула губы.

Она не стала плакать или убегать. Не попросила помощи. Смотрела пристально, совсем по-взрослому. Даже нет, иначе.

Взрослые прятали взгляд, завидев Васино лицо, отворачивались. Иногда плевали под ноги, кривились и обзывались. Кто-то смеялся, и тогда мужчине делалось хуже всего. Тогда он жалел, что не отвернулись.

Но эти глаза, горящие угли на белом снегу, смотрели с любопытством.

«Разглядывает, как картинку в книжке. Совсем не боится»?

«Страхом не пахнет. Пахнет проблемами», — голос сзади, чуть выше макушки. Фразы привычно рубленные, бесцветные.

— Ты одна? — Вася растерянно почесал нос.

Ребенок кивнул.

«Оставь».

Мужчина встал и осмотрелся. Девочка прижала к воротнику подбородок и пританцовывала на месте. Над головой жалобно трещали осины.

«Скоро будет темно. Она ж тут околеет».

— Замерзла поди? Ну пойдем ко мне в дом, там и печка натоплена, и горячего поедим.

«Зачем? Выйдет боком».

— Мне сестра говорит не ходить с незнакомцами.

— А где твоя сестра?

Девочка пожала плечами и опустила глаза.

«Наверное, в ближайшей деревне живет. Раз сама дошла, больше неоткуда».

Вася замер в нерешительности.

«Ну не силой же ее тащить»?

«На кой она тебе сдалась?»

«Замерзнет же».

«Тебе будто дело».

«Не по-людски».

«Нашел, кому говорить».

Ветер швырнул пригоршню белых хлопьев с новой силой. Те сразу таяли, едва касаясь земли и людей.

— От вас можно позвонить? — спросила девочка, шмыгая носом.

— Можно.

— Ну тогда пойдемте.

— Я Вася.

«Дурак».

— Катя, — она просунула холодную ручонку в его ладонь, и мужчина легонько дрогнул от прикосновения мягкой кожи.

Дома он первым делом сложил её вещи на печь: сушиться отправились белая шапка с помпоном, розовая куртка, невысокие ботиночки с носками и единственная варежка.

Вася принес полотенце, в которое Катю можно было бы завернуть полностью, чистое и хрустящее. Пока вытирал ей голову, руки и ноги, думал, какая же она хрупкая, кажется, сожми покрепче — и посыпятся фарфоровые осколки.

«А я ее своими лапами»…

Девочка походила на попавшего под дождь зайчонка, дрожащего всем телом. Даже пахла мокрой шерсткой.

— Давай покушаем тогда уж.

— Давайте сначала позвоним.

— Телефон заряжается. Ты покушай, обсохни, тогда и позвоним.

Катя на мгновение задумалась, потом кивнула. В ее животе одобряюще заурчало.

Она молча съела тарелку супа. Затем вторую. Тщательно промокнула корочкой хлеба последние капли.

— Сейчас чая попьём с малиновым вареньем. Сам ягоды собирал, — Вася почти ничего не съел, лишь хлопотал вокруг. — Любишь варенье?