Симпл остановился. Я зазевался, глядя на шатер Старейшин, и не сразу признал “собственный” шатер, доставшийся мне по наследству от Гришана. Парень-магл поклонился и убежал обратно, а я подошел к занавешенному входу.

Внутри было темно и прохладно – благодаря двойной крыше из ткани. Гигантская постель пребывала на прежнем месте – равно как и низкий столик. На нем стояли чаши, тарелки, кувшины – вся посуда наполнена разнообразной снедью: фруктами, холодным мясом, овощами, какими-то напитками.

Людей нет.

Кого это мои наложницы ждут?

Я кашлянул. Сзади меня нетерпеливо подталкивал Витька, который не мог войти из-за меня, но унюхал ароматы еды. Занавеси сераля-пристройки колыхнулись, и оттуда подобно невесомым привидениям выплыли Катерина и Азалия. Еще краше и загадочней, чем я их запомнил в первый раз.

– Пано! – синхронно вскрикнули обе, прижав тонкие руки к груди. Лица осветились счастливыми улыбками, вполне искренними.

– Ого! – сказал Витька. – Они тебя по фамилии называют?

Наложницы были в белых полупрозрачных пеньюарах – будто не день на дворе, а ночь. Волосы распущены, но лица отнюдь не сонные. Обе покосились на бесчувственную Иву, но от вопросов воздержались.

Зато не воздержался я:

– Кого это вы ждете?

– Так тебя ж, пано, – сказала Азалия. – Тебя ждем!

– Откуда вы знали, что я приеду? – изумился я, подумав о невидимых камерах в туннеле. Инфа о проезжающих через туннель каким-то образом идет в становище, что ли? Россы отчитываются перед наложницами? Бред.

– Мы не знали, – прощебетала Катерина. – Мы тебя каждый день ждем... И вот – дождались!

– Каждый день накрываете на стол и переодеваетесь в... это? – растрогался я.

– Верно, пано. Сие есть наш долг.

Я положил Иву на кровать. Наложницы охнули, но возражений не последовало. Наверняка они вообразили, что это мертвец, а я положил труп прямо на ложе любви.

– Это кукла, – пояснил я. Слово мне не нравилось, но зато Азалия с Катериной сразу поймут. – Росская искусственная женщина. Но я взял ее в бою у россов, и теперь она служит мне.

Судя по выражению лиц наложниц, мое объяснение было максимально исчерпывающим. В глазах вместо страха и отвращения появилось любопытство. Обе, наверное, задумались, как именно служит мне росская искусственная женщина.

– Сейчас она отчего-то сломалась. Пусть полежит и... э-э-э...

Что я хотел сказать? Что Ива отдохнет и придет в себя, как человек?

Не исключено. Я воспринимал исходящие от нее В-токи – ее организм не отключился полностью, перешел в спящий режим. Отчего – неизвестно.

– Как думаешь, это ее симботы вырубили? – прошептал Витька.

– Она сама обняла одного из них, – также шепотом ответил я.

– Значит, на нее подействовали еще до этого? Запрограммировали? Взломали?

– Все возможно...

– Плохо будет без нее, – уныло сказал Витька.

– Не спеши хоронить, – оборвал я. – Она еще жива – я чувствую.

Витька помолчал, завороженно глядя на лежащую с открытыми глазами Иву. Потом глянул на меня и с уважением сказал:

– Ты никогда не сдаешься, да? Даже если твой... друг умер, ты его с того света достанешь?

Я натужно хихикнул. Его слова меня смутили.

– Достану – не сомневайся, Витька! Смерть – не повод вешать нос.

Я оборвал сам себя, прищурился, вглядываясь в неподвижную Иву.

– Витька, ты не заметил – она сняла фенечку из зеленых камушков?

– Нет...

– Не заметил, или не сняла?

– Не снимала она...

– Тогда где она, фенечка?

Я сел на постель. На запястьях Ивы ничего нет. Я ощупал одежду, на синих штанах нашел кармашки – все пустые.

– Странно...

Я посидел минуту, размышляя. Ничего не понятно. Что это – предательство? Подстава? Что, если Иву вырубили удаленно и забрали наше оружие?

– Где твоя бусина? – спросил я пацана.

– Я ж отдал... Иве.

Я тихонько выругался. Из сераля выглянул и тут же спрятался мальчишка с темной копной волос и азиатскими чертами лица. Сын Азалии. Он заметно подрос.

– Черт со всеми вами, – заключил я. – Дайте пожрать, думать будем после.

Я начал было вставать, когда Ива вздрогнула всем телом, словно ее током ударило, и рывком села.