— Да, папа, — кивнула я головой, уставившись в тарелку на своем столе. Почему-то образ папы в длинном черном балахоне именно в этот момент прорывался в мое сознание.

— Отлично, — папа поднялся на ноги и вышел из-за стола, направляясь к входной двери. Я подхватила ложку и стала есть свое вареное яйцо.

— Покажешь мне, чем ты занимаешься? — весело спросила Роза.

Я скованно кивнула головой, не уверенная в своих чувствах. Мне нравилась Луиза. С ней было весело. Она всегда обнимала меня. Будет ли Роза обнимать меня? Мои страхи рассеялись в тот момент, когда она притянула меня к себе и крепко обняла. Я сунула большой палец в рот и стала посасывать, прижимаясь к ее мягким волосам, пахнущим кокосом.

Дни сменялись неделями, недели — месяцами. В моей голове все бледнее и бледнее становились образы, увиденные в подземной пещере. Я часто видела открытую дверь и тусклый свет из комнаты, в которую нельзя было заходить, но я ни разу не решилась снова туда спуститься. Через некоторое время Роза тоже решила переехать, а на ее место пришла Анна, которая заставляла меня есть кашу и не разрешала долго находиться на солнце. Анну сменила София, затем Джулия, и, наконец, Пипа. Пипа была пожилой женщиной, полноватой и добродушной. Она не ругалась, если я не хотела есть кашу, не загоняла меня в дом, если на улице темнело, всегда сидела со мной в комнате и часто рассказывала истории про свое детство. Так я узнала, что вода, которая однажды лилась с неба — это дождь. Я очень хотела, чтобы дождь снова пошел. Мне понравился его запах. Но дождей больше не было. Солнце все больше пекло, нагревая почву. Пипа говорила, что когда-то все было иначе. Было не так жарко, регулярно шел дождь, град и даже белая крупа с неба, которую она называла снегом. Но однажды все изменилось. Наступил конец света. Я не совсем понимала, что значит конец света, но помнила, что когда-то щелкала выключателем, а свет так и не загорелся. Видимо, это и есть конец света. И почему-то после этого начало сильно трясти землю, а вода поднялась высоко вверх, а потом обрушилась обратно. Наверное, тот дождь, который я видела много дней назад, это та вода, которая поднялась, но почему-то не упала сразу. А еще появилось много разных страшных монстров, которые охотятся на нас и хотят съесть. Почему они хотят съесть нас, я тоже не понимала, ведь гораздо вкуснее съесть бутерброд с арахисовой пастой. Как-то я даже лизнула свою руку и попыталась укусить, но ничего, кроме боли не почувствовала. Рука оказалась соленой на вкус, в то время как арахисовая паста — сладкой. Но Пипа говорила, что они так привыкли. Мне хотелось отнести им арахисовую пасту, чтобы они попробовали что-то другое, чем соленые руки. Но Пипа меня отругала, заявив, что я все пойму, когда немного подросту. Мне хотелось подрасти, чтобы мои ноги доставали до пола, когда я сидела за кухонным столом. Мне хотелось стать старше, чтобы я могла засиживаться допоздна, и не ложиться спать, как только темнеет. Мне хотелось подрасти, чтобы не чувствовать себя такой одинокой в этом большом доме.

Глава 2

Норе 11 лет, Второй центр.

Мое тело покрылось мурашками. Я чувствовала тошноту и головокружение. Парадокс, но я хотела снова стать маленькой и незаметной девочкой. Я сидела в своей комнате и прислушивалась к шуму, который доносился с первого этажа. Сегодня отец сказал мне надеть взрослое платье, накрасить губы и распустить волосы. Мои ноги отбивали нервную дрожь, а желудок скручивало от страха. Я знала, что меня ждет сегодня вечером. Братство пяти будет очищать мою грязную душу от страшного греха. Отец пришел ко мне в комнату год назад. Он приказал мне встать на колени и молить бога о прощении. Он сказал, что я убийца, а убийство — это один из самых страшных грехов. Чтобы смыть этот грех с моей души, потребуется много времени и усилий. Мне не хотелось быть грешницей, но еще больше мне не хотелось делать то, что заставлял меня делать отец. Волна желчи снова поднялась по моему горлу, заставляя судорожно сглатывать слюну. Совсем недавно у меня начала идти кровь и Пипа сказала, что я превращаюсь в женщину. Я не хотела быть женщиной. Я не хотела надевать платья и закалывать красиво волосы. Мне хотелось надеть на себя мешок и слиться со стеной, чтобы как можно меньше людей замечали мое существование. Я подняла руку ко рту и стала грызть ногти, которые уже были съедены под корень.

— Нора, детка, все ждут тебя, — Пипа просунула голову в комнату и посмотрела на меня с улыбкой, — ты выглядишь очаровательно, милая. Но не заставляй своего отца ждать.

Я поднялась на ноги и расправила платье, пригладив подол вспотевшими руками.

— Иду, спасибо, Пипа, — пробормотала я, следуя за ней к выходу из комнаты.

Сегодня отец позвал на ужин своих друзей. Каждый раз, когда их взгляд падал на меня, я испытывала внутреннюю дрожь.

— Нора, — произнес отец суровым тоном, — ты заставила нас ждать.

Его друзья уже расположились за столом и о чем-то разговаривали до моего появления в комнате. Тем не менее, два стула оставались пустыми.

— Прошу прощения, — пробормотала я, уставившись в пол. Я торопливо скользнула на свое место за столом и взяла вилку дрожащей рукой. Мое горло сдавило при попытке проглотить кусок. Я не могла совладать со своими нервами. Беседа за столом вернулась в прежнее русло. Я молча гоняла еду по своей тарелке, не решаясь поднять глаза. Столовые приборы стояли около моей левой руки, но очевидно, что еще один гость задерживается.

— Ну что ж, — весело произнес отец, откидывая салфетку в сторону, — ужин был отличным.

Я отложила вилку в сторону и встала на ноги. Я знала всю эту процедуру наизусть, мне не стоило лишний раз напоминать. Я так же знала, что меня ждет, если я ослушаюсь, поэтому я молча вышла из-за стола и направилась в сторону тайной комнаты. Я называла ее так в своих мыслях. Тайная комната. Стеллаж уже был отодвинут, поэтому я быстро спустилась по ступенькам, автоматически отсчитывая каждую. Я проходила эти коридоры уже далеко не первый раз, но каждый раз мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Я зашла в молельную комнату и подошла к высокому каменному алтарю, опускаясь на колени. Холод медленно просачивался по моим костям, делая дрожь еще более заметной. Мои голые плечи сотрясались в безмолвной тишине. Шум за спиной подсказал, что члены братства уже спускаются вниз, чтобы вознести молитву и очистить мою грешную душу. Мне следовало испытывать благодарность за то, что они берут мой грех на себя. Но ничего, кроме страха и ужаса я не испытывала. Члены братства, уже облаченные в темные мантии, один за другим заполняли небольшое помещение. Мое дыхание участилось, а голова начала кружиться, от того, с какой силой я втягивала в себя воздух.

— Братья, — раздался голос моего отца, — грешная Ева сегодня просит искупить свой грех. Позволим ли мы Еве запятнать наши души свои грехом?

— Мы принесем эту жертву во имя божьей воли, — хором произнесли члены братства. Я смотрела на каменный пол и старалась расслабить свое тело.

— Сегодня для нас особенный день, — произнес отец из-под своего капюшона, — к нам присоединился брат, который несет бремя своего отца. Воистину, это тяжелая ноша, брат мой. Сегодня день твоего посвящения. Мы передаем в твои руки эту Еву, которая просит искупить один из самых страшных грехов.