Голяк вдруг разозлился:

– А хоть и для Пчелкина. Услуга за услугу. Такой контракт даром, что ли, можно заполучить?

– А то, что старуха задохнулась в дыму? А то, что Цаплина и Чичикова лежат в больнице? А то, что четверо стариков из коммуналки, которую вы с Зайчиковым расселили для начрева, погибли или пропали без вести?..

– Ты кто?- набычился Голяк.

– Ну уж никак не горничная!

– А кто?

– Журналистка! Из "Золотой пули".

И так все это не спущу!

Голяк секунду размышлял, а потом жарко зашептал:

– Это не я. Это все Зайчиков. Я - только прикрытие. Все планы разрабатывает он.

А за ним - Калугин. Генка давно в подручных у Калугина бегает. Я же сказал: Калугин - босс. А я? Я - мелкая сошка. Я всего-то и сделал, что велел попугать старух по телефону. И "мере" мой с утра Зайчиков себе брал для каких-то дел.

Как я все-таки устала за эти дни. Как я хочу в отпуск.

– Значит, так, Голяк!- Я встала из-за стола.- Если с голов стариков на Дворцовой набережной упадет хоть один волос - двадцать шестого покушения тебе не избежать, а уж чем оно закончится, я пока не знаю. И учти - все, о чем мы сейчас говорили, записывается.- Я показала диктофон.- А о том, что я сейчас здесь и именно с тобой, знает все Агентство; мало того, двое моих коллег сидят неподалеку, за соседними столиками...

Я врала и завиралась, но никогда еще мне это не доставляло такого удовольствия. Я виделась себе крутым расследователем и любовалась собой со стороны.

– Все. Живи пока...- Я взяла сумочку и вышла из клуба.

***

Дорогу до Луги я проспала. Скрипка гнал машину что есть мочи, к счастью, машин на трассе было мало. Потом до Пскова мы мирно болтали, потягивая кофе из термоса, который предусмотрительно сунула мне в спортивную сумку Сашка.

Все-таки до чего красива Псковщина. Мы ехали почти строго на юг. Миновали Остров, Пыталово, Опочку. В пышной зелени лесов уже начинала просматриваться грядущая осень. Сады ломились от невиданного урожая яблок, груш и слив. В палисадниках горели разноцветьем "бабушкины цветы": георгины, флоксы, астры. А Себежский район, наверное, один из самых красивых уголков нашей страны. Сплошные соединяющиеся озера, песчаные холмы, сосны.

Во Пскове мы купили крупномасштабную карту области и теперь долго изучали названия деревень. Деревня Замогилье, исходя из данных местных топографов, располагалась на отшибе, в стороне от больших и малых дорог. На последней развилке мы еще раз сверились по карте и спрятали ее в "бардачке". Дальше предстояло преодолеть семь километров по раздолбанному проселку. Скрипка с тоской посмотрел на рессоры своей "девятки".

– Надо было в Агентстве побольше взять на оперативные расходы,вздохнул он.

– Сам бы себе и взял,- съязвила я, зная о патологической экономности Лешки.

Когда до Замогилья оставалось полтора-два километра, на дорогу из леса вышел дед с корзинкой.

– Отец, случаем Екатерину Раух из Замогилья не знаешь?- высунулся из окна Лешка.

– Добросишь до деревни, покажу.

Дед взгромоздил корзину рядом с собой на заднее сиденье. В ней под слоем папоротника проглядывали сыроежки и черноголовики.

– Уже грибы пошли?- удивилась я.

– Еще не пошли. Будут дожди, будет и гриб. А пока - сушь в лесу.

Мы обогнули маленькое картофельное поле и впереди, за высокими деревьями, проступила крыша деревянного двухэтажного барака.

– Ну все, приехали. Я здесь сойду, еще грибов по опушкам поскребу, а вам туда.

– А в каком она доме живет?- уточнила я.

– А там всего один дом. Все там и живут.

***

Екатерина Ласловна оказалась пятидесятилетней женщиной с лицом, на котором еще просматривались следы былой привлекательности, но помятым жизнью, тяжелой работой, плохой едой.

Она рассказала, как после продажи своей комнаты вдруг выяснила, что по документам надлежит ей жить не в отдельной однокомнатной квартире на Комендантском, а в деревне на Псковщине. Она взбунтовалась, пришла к руководителю фирмы "Хата плюс"

Зайчикову, но Геннадий Петрович вдруг из интеллигентного человека превратился в откровенного хама и грубияна, стал ей угрожать. А тут она еще узнала о странной гибели и исчезновении своих бывших соседей.

Екатерина Ласловна испугалась и, не собирая вещей, приехала в Замогилье. Тут и выяснилось, что таких обманутых бедолаг, как она, здесь под сто человек. Все прописаны в этой халупе, живут по несколько человек в одной комнате; перегородками служат старые простыни, натянутые на веревки.

– А вы зачем приехали?- уже в который раз боязливо спрашивала Раух.

– Да за тем и приехали, чтобы услышать весь этот ужас,- зло сказал Лешка.

Солнце стояло высоко в небе. Стало жарко, и я сняла легкую ветровку. Реакция Екатерины Ласловны была неожиданной:

– Валюта, а откуда у вас мой кружевной воротничок?

Да сколько ж это будет продолжаться? Сейчас и эта женщина обвинит меня в воровстве?

Скрипка посмотрел на меня подозрительно:

– Да, откуда? У тебя не было такой блузки.