Я продолжала уборку, когда за дверью в коридоре раздался мелодичный сигнал мобильника.

– Да, я,- отозвался на звонок Амбал.- Что значит - ударило по ушам? А потом и фон пропал? Геннадий Петрович, ну ты же сам устанавливал... Был на месте... Да, понял!

Да, проверю...

Я готова была вжаться в пол, вытирая тряпкой несуществующие капли на паркете.

Через секунду в комнату влетел Амбал и бросился к пальме. Влага на листьях уже высохла, и он не мог знать, когда я начала уборку.

– Ты пальму трогала?- зловеще спросил Амбал.

– Нет, вот собираюсь только: здесь Марианна Андреевна с подругой были, я и не заходила.

– Не трогать!- зашипел Амбал и стал перебирать листья.

– А что случилось?

– Не твое дело. Пуговичку я здесь час назад потерял.- И Амбал стал ползать возле меня на четвереньках. Поскольку я тоже сидела на корточках, то начальнику охраны, влетевшему за Амбалом в зал, предстала весьма недвусмысленная картина.

– Что здесь происходит?- строго спросил старший.

– Все в порядке, ребята,- поправляя на мне фартук, сказал Амбал.

– Тоже мне - нашли место и время,- брезгливо морщась, произнес охранник.- Немедленно прекратить.

***

Собираясь домой, я открыла шкаф, чтобы достать свои вещи. Наверное, Марианна, выбирая себе гардероб, поменяла местами плечики, потому что я долго не могла найти свою блузку. Наконец мелькнул красный шелк с бежевым кружевным воротничком.

Я оделась. Блузка показалась мне почему-то слегка тесной. Но меня отвлек запах.

Странно, было ощущение, что рядом находилась Марианна - от моей блузки пахло ее духами. Наверное, пропахла в шкафу.

Рядом с гардеробом стояла большая супружеская кровать. Интересно, как часто они занимаются сексом? Я вдруг представила себе эту сцену, и мне стало противно.

Карачаевцев! Да ты даже мизинца на ноге Марианны не стоишь. Этой тихой, умной, кроткой женщины. Вот если бы я работала корреспондентом в ее газете... Вот если бы я всегда была ее горничной, ее подругой...

Пока я собиралась, в комнату заглянул старший охранник. Он круглыми глазами уставился на меня, словно я была голой.

– Вы так и пойдете?

Я даже нервно провела рукой по кружевному воротничку, словно действительно решила проверить, есть ли на мне что-то из одежды.

– Стучаться надо!- только и сказала я, выходя из спальни, и сердито хлопнула входной дверью.

На лестнице у меня все еще кружилась голова от запаха Марианниных духов.

***

Я не успела повернуть за угол дома, как передо мной неожиданно вывернул "мерседес". Я чуть не полетела под колеса.

– Смотреть надо!- бросила я водителю.

Заднее окошко вдруг опустилось, и мужской голос произнес:

– Простите! Вы так неожиданно появились на дороге, что мой шофер не успел сориентироваться. Я виноват и прошу позволить мне искупить свою вину.

Я не верила своим глазам. Передо мной сидел Рустам Голяк собственной персоной.

Впервые я услышала о нем восемь лет назад от его сына Кирилла, с которым подружилась в лагере "Искорка" - я была вожатой в его отряде. Голяк только начал заниматься бизнесом, и было похоже - не совсем правильным бизнесом. Это подтвердилось и чуть позже, когда его объявили в федеральный розыск. Оказалось, что и Кирилл, к моему великому сожалению, пошел по стопам отца.

Я все равно пыталась помочь Голяку по просьбе Кирилла - хотела передать им хранившуюся в нашей "Золотой пуле" кассету с интервью Голяка, где он выболтал слишком много секретов криминального мира. Но мой план был разгадан и пресечен коварным Спозаранником... Сейчас Голяк меня, конечно, не узнал.

День у меня был и без того чумовой - что ж не окунуться еще в одну авантюру?

Хотя Сашка, конечно, не поверит.

Я рывком открыла заднюю дверцу "мерса" и, плюхнувшись на мягкое сиденье, назвала улицу, на которой жила.

– Может, все-таки в качестве компенсации я накормлю вас прекрасным ужином?- настаивал Голяк.

"А почему нет?- подумала я.- Кирилла уже нет в живых. Скрипка ведет себя как последний урод. Карачаевцев трахает Марианну. Почему же мне не поужинать вместе с одним из "авторитетов" города?"

– Но потом - домой!- строго предупредила я.

Машина рванула с места.

А Сашка все равно не поверит.

***

Рустам Голяк был изрядно датым, а потому не мог помнить нашу единственную и давнюю короткую встречу, когда он на своей первой иномарке роскошном "крайслере" - вез меня десять минут от "Искорки" до станции. "Вам спасибо за сына",- сказал он мне тогда на прощание. Я помнила каждый миг того последнего моего лагерного лета, той короткой поездки на мягких сиденьях.