– Помнишь, ты говорил, что у тебя есть какая-то знакомая дама на телефонной станции?

– Было такое, только я ее давно не видел.

– А ты можешь ей позвонить?

– Цель какова? Спрашивать о чем?

Я на мгновение задумался, пытаясь облечь в слова свои мысли, бесконтрольно гулявшие в голове:

– Слушай, я стал думать об одной вещи...

– Хорошо, что не о двух, а то бы мы тебя потеряли...- язвительно перебил меня голос сзади.

Я обернулся, передо мной стоял грузинский князь, он же бывший коммунист, он же бывший офицер Советской армии Зураб Гвичия.

– Послушайте, парни, не юродствуйте!

Может быть, мне на самом деле мысль в голову пришла. Смотрите, последний убитый бомж, его фамилия, если помните, Абрамов, звонил своей бывшей жене перед смертью. Откуда он звонил? Не с сотового же, правильно? Значит, либо со стационарного телефона, либо с таксофона. Стационарные все, кроме "петерстаровских" - не фиксируются, я имею в виду, соединения не фиксируются, потому что там нет поминутной оплаты. Поэтому про них надо вообще забыть. А вот уличные телефоны, которые "по карточкам", стоит проверить. Если Абрамов чувствовал какую-то опасность, то он мог звонить еще кому-то, и, возможно, что тому человеку он рассказал больше, чем жене...

– А ведь действительно он, скорее всего, звонил с таксофона. Все другие, как ты выразился, стационарные телефоны находятся в помещениях, и кто бы туда пустил грязного вонючего бомжа? Надо карточки проверять,моментально оживился Зудинцев.

– Все равно непонятно, где он деньги-то на карточку взял, за нее ж платить надо,- выразил сомнение Гвичия.

– Эх ты, а еще князь,- пристыдил его Зудинцев.- Его жена сказала, что он ей по телефону про деньги хвастался, значит, мог карточку купить.

Бывший опер убежал звонить знакомой на станцию, а я направился в столовую. Там сидел Обнорский и ел сыр. Причем без всего, даже без хлеба. Была у него такая привычка - сидеть в гордом одиночестве и медленно-медленно поедать сыр. Увидев меня, он перестал жевать и сказал:

– Из-за того, что твой начальник поспорил с ментами, поставлена под угрозу честь Агентства. Если вы проиграете, то это будет очень неприятно для всех. Отсюда вывод: раз невозможно аннулировать пари, значит, его нужно выиграть. Точка. Я, как главный и великий начальник всего Агентства и вашего уродца Спозаранника в том числе, беру на себя руководство всеми операциями, которые вы придумаете. Круглосуточно держите меня в курсе всех ваших дел по данному направлению. Ни одно указание Спозаранника не выполнять без моей визы.

А ему передай, чтобы через десять минут прибыл ко мне в кабинет для пиздюлей и инструктажа. Вопросы есть?

Я несколько растерялся от такой манеры разговаривать, пролепетал что-то типа "слушаюсь, ваше классикоблагородие" и, забыв, что зашел пообедать, покинул уютное помещение нашей столовой.

Вдруг в недрах Агентства раздался вопль.

Вряд ли это был человеческий крик. Из кабинетов начали выглядывать люди, спрашивая друг друга, что происходит. Обнорский тоже выглянул в коридор и спросил:

– Это кто там на собственную премию покушается? Передайте, что лишу, если орать не перестанут.

Крик не повторился, и все вернулись к своим компьютерам. Подумаешь, кричит кто-то, мало ли что в Агентстве бывает. Вернувшись в наш кабинет, я застал следующую картину: Зудинцев что-то вычерчивал на карте города, Гвичия танцевал лезгинку, а Спозаранник, стоя у окна и сложив на груди руки, мрачно на них смотрел.

– Что случилось?- спросил я.

– Родик, твоя идея оказалась гениальной,- признался Зудинцев.- Танька со станции нам по факсу распечатку таксофонной карты передала. На, смотри.

Он передал мне листок бумаги. В распечатке были указаны восемь звонков. Первым был звонок жене, он длился три минуты, второй - ей же. Третий звонок оттуда же, с того же автомата, около метро "Приморская", но адресован он был абоненту, находившемуся, судя по первым трем цифрам, где-то на юге города. Затем карта два дня не работала; в среду утром с нее были зафиксированы два звонка с таксофона на улице, затем еще три - из центра, и последний - опять с Васильевского острова.

– Ты понял?- радостно спрашивал меня Зудинцев.- Все остальные звонки уже после убийства! Преступники забрали у него карту и звонят теперь по ней.

– Не факт!- возразил Спозаранник.- Может, он ее в таксофоне оставил, а кто-то ее нашел и себе взял.

– А как ты тогда объяснишь, что так много звонков привязано к Васильевскому, а?- не унимался Зудинцев.

– Просто. Тот, кто нашел карту, сам живет или работает на Васильевском, вот и все.

– Ничего не все!- начинал злиться Зудинцев.- Я носом чую, что мы в цель попали. Тут работать надо!

– Как? Как работать?- сделав гримасу, ворчал Глеб.- Мы же ничего не знаем. Что нам известно? Номера телефонов, по которым кто-то звонил, и таксофоны, с которых набирали номера. Все! Нет у нас ничего.