Он уверен, что так и умрет здесь. Мама его не узнает, они его всего изжалят, лицо распухнет…

— Эстеба-а-а-ан?

Мама уже недалеко, но она никогда его не найдет, если он не отзовется. А если отзовется…

Ничего не поделаешь.

Кто принял решение? Его ноги? Его рот? Его сердце? Его мозг? Или все одновременно?

И он кричит, надрывается в вопле:

— Мама-а-а!

Он вылезает из-под ульев, слишком быстро, ударившись о доски головой. Встревоженные насекомые уже вылетели. Баскское небо мгновенно темнеет. Эстебан выпрямляется, и тут же на него обрушивается дождь из крыльев и жал, жалящий ливень, он с воем продирается сквозь него и бежит — прямо на колючую проволоку.

Напарывается на нее, рубашка рвется, он обдирает руку, потом ногу, потом все тело. Несколько особенно злобных пчел продолжают его преследовать. Последние укусы — самые опасные.

— Мама-а-а-а!

— Эстеба-а-а-ан…

Он все еще бежит, вот они, мамины руки, осталось несколько метров — и с ним уже ничего не случится. Даже если ему кажется, что голова у него сейчас лопнет, даже если вся кожа зудит, хоть бы ему руки отрезали, чтобы себя не скрести, даже если последнее, о чем он думает перед тем, как потерять сознание, это крохотная черная точка в небе и страшный запах меда.

— Ты молодец, — похвалил Эстебана психотерапевт, дослушав до конца. — Твоя мама рассказала мне, что было дальше, ты-то, само собой, больше ничего не помнишь. Спасатели приехали очень быстро. Тебя отвезли в больницу, в Байонну. Твоя мама очень сильно испугалась, не меньше тебя, но ты не бойся, даже следов не останется. Тебе только неприятно будет вспоминать про мед и про пчел.

— Их зовут erleak! — гордо сообщил Эстебан и зажужжал, подражая пчеле.

Звук в наушниках был похож на радио, когда сигнал пропадает. Дорожка почти закончилась, счетчик плеера показывал, что осталось всего тридцать секунд. Он убавил громкость, жалея, что у него есть только аудио. Хотя бы одну картинку, чтобы увидеть, какой он, этот психотерапевт — скорее всего, из Сен-Жан-де-Люз. Сколько ни искал, никаких сведений в папках не нашел.

Как опознать голос?

— Я не хуже тебя умею говорить на баскском, — спокойно ответил психотерапевт. — А тебе теперь придется набраться мужества. Последние пять месяцев было слишком холодно, пчелы спали в ульях. Но тепло возвращается, и на цветках появится пыльца. Как только ты выйдешь наружу, пчелы будут тут как тут, они будут повсюду, даже в городе, даже на берегу моря.

— Ничего страшного. — Эстебан не сдавался. — Я спрячусь в море. Пчелы не умеют плавать!

— Ты любишь воду, да? Не боишься ее? Ветра? Волн?

— Нет! Никогда! Потому что волны, даже самые большие, всегда выносят тебя на берег!

Нектер Патюрен услышал, как приближается Савина Ларош, задолго до того, как она распахнула дверь мэрии. Только она так мчалась по улице, лихо парковалась, в два прыжка взлетала по ступенькам и, ворвавшись, накаляла мирную до тех пор атмосферу, как поток лавы.

— Привет, Ники. Ну, как твое расследование, продвигается?

Савина не успела пообедать и явилась с купленным в деревенской булочной сэндвичем — местный сыр с плесенью на поджаренном хлебе. Нектер убрал все с рабочего стола, расстелил красно-белую клетчатую скатерку, разложил приборы, поставил стакан и бутылку красного вина, вытащил из микроволновки подогретую еду. Рубец по-овернски: телячья брыжейка, морковь и трюффада, которую он с вечера поставил томиться, — обед для Астер и для него самого.

— Я жду отчета, — продолжала Савина, рывком придвинув стул и устроившись напротив секретаря. — Ну, рассказывай. Что ты узнал насчет смерти Мартена Сенфуэна и прошлого Мадди Либери?

Нектер неспешно потянул за края скатерки, разглаживая последние складки.

— Выпьешь стаканчик? Это сен-верни, Сушняк для меня нашел.

— Потом! Отметим, если ты хорошо поработал. Так что, Шерлок, или нет, Пуаро, или нет, как там тебя называли, ах да, Боколом… Так что, Боколом, ты хорошо потрудился?

Нектер, следуя церемониалу, еще более проработанному, чем при вступлении в клуб лучших сомелье Франции, откупорил бутылку, наполнил бокал до половины, снова закупорил бутылку, изучил одежду вина, оценил букет и наконец позволил себе сделать микроскопический глоток.

— М-м-м… Что ты сказала?

— Далеко продвинулось твое расследование?

— Да нет, не очень.

Савина откусила от сэндвича изрядный кусок и яростно скрутила крышку с минералки.

— Чего ты ждешь?

— Тебя.