Крис загадочно отвела взгляд и хихикнула, будто представив Колю в одном из экстравагантных нарядов, которыми славится европейская мужская мода. Не сдержавшись, я щипнула ее за локоть, а та в ответ вскинула руки и наигранно возмутилась:

— Эй! Каждый сантиметр этого тела, — она обвела свою изящную фигуру, — Это рабочий инструмент. Так что попрошу не нарушать товарный вид.

Я хотела ответить подруге пару ласковых, но Коля потянул меня в глубь комнаты на приватный разговор.

— У мня есть для тебя подарок, — тихо сообщил он, протягивая мне небольшой ключ, обвязанный розовой лентой. К ленте была привязана небольшая бирка с адресом.

— Что это? — я вскинула брови, удивленно глядя то на ключи, то на Колю. Неужели он предлагает съехаться?

— Это небольшое помещение на Купеческой. Второй этаж, панорамные окна. Можно обустроить мастерскую, ателье или магазин. Все, что захочешь. — Коля неуверенно глянул на меня, ожидая реакции.

Он хотел удержать меня. Он боялся, что я соберу свои амбиции в чемоданы и, помахав ручкой на прощание, сбегу в Москву. Он пытался создать для меня будущее здесь. Рядом с ним.

— Оно в аренде на полгода, но, если тебе понравится, я найду способ его выкупить, — сбивчиво добавил парень, держа меня за руку.

— Коля…, — едва шевеля губами, пробормотала я.

Ключи легли в мою ладонь, и я кинулась обнимать любимого мужчину, как вдруг нам снова помешали. Раскрылась дверь туалета, и из него появилась Люба — опухшая и зареванная. Она осмотрела нас безжизненным взглядом и осела вниз по стенке.

Коля бросился к девочке и помог ей сесть на перекошенный деревянный стул. Я поднесла к ее рту бутылочку с водой.

— Люба, что с тобой? Ты отравилась? Тебя тошнит? — волновалась я.

— Уже не тошнит, — без каких-либо эмоций в голосе произнесла девчонка.

— Не понимаю. Что с тобой? — я потрясла ее плечи, и тут из раскрытой ладони Любы выпала небольшая пластиковая палочка.

Нахмурившись, я подняла ее и развернула к себе. Палочка оказалась тестом на беременность с двумя яркими красными полосками.

— Ох, — только и выдала я, держа тест дрожащей рукой.

Коля понял, что в этой ситуации он лишний, так что, осторожно коснувшись моего плеча, он шепнул:

— Я рядом. Позови, если буду нужен.

Я кивнула, даже не оборачиваясь, чтобы проводить его взглядом.

— И давно ты беременна, Люба? — тихо спросила я, не поднимая на девочку глаза.

— Не знаю, — она равнодушно пожала плечами.

— Как долго нет месячных?

— Не знаю, — девочка снова всхлипнула, — Месяца три-четыре.

— Сколько? — ужаснулась я и снова перешла на шепот, чтобы не привлекать лишнего внимания, — И тебя это не смутило?

— Я думала, просто гормоны скачут. Я же подросток, — Люба закрыла лицо руками и снова заплакала, — Мама меня убьет.

Вздохнув, я притянула ее к себе и крепко обняла.

— Мы что-нибудь придумаем, — заверила я, — А сейчас иди домой и отдыхай.

— Как же показ? — всхлипнув, спросила девочка.

— Я выйду вместо тебя, — пообещала я, утирая слезы с ее молодого лица.

Зеленые глаза девочки горели растерянностью и страхом, и я вдруг вспомнила свою сестру, которая родила в шестнадцать лет. Что тогда испытывала она? Когда на нее обрушился шквал критики и обвинений. Ведь она тоже была всего лишь ребенком. Напуганным, непринятым, не понимающим, что происходит с его телом и какое будущее ждет впереди.

И сейчас, глядя на Любу, мне стало стыдно за то, как я вела себя тогда. За то, что я выставила между нами глухую стену безразличия, словно до этого мы не были сестрами, которые всем делились друг с другом и всегда готовы были прийти на помощь.

Может, именно поэтому я теперь не могу оставить Любу.

— Пора начинать! — объявила Крисси, которая вернулась из коридора, где только что произнесла речь, открывающую показ.

— Я выйду вместо тебя, — снова повторила я, убирая тест в карман.

Верочка отправилась дефилировать первая, и я, как и на первых репетициях, не переставала удивляться тому, с какой самоотдачей она включается в любой проект. И в этот особенно, ведь от успеха сегодняшнего показа зависит ее собственная жизнь.

За Верочкой в народ отправилась зеленая от волнения Маша. Я едва успевала подтянуть булавкой лишнюю ткань на талии, чтобы наряд Любы сел по моей фигуре. Едва Маша вернулась в комнату — ошеломленная и вдохновленная аплодисментами, я нырнула в свет одного единственного, но такого важного для девочек софита.