– Я боюсь их всех. Этот майор - Лишенко - говорит, чтобы я не дергалась и никуда не жаловалась, а то он меня засунет в камеру, а потом навесит еще пару дел. Кроме того, недавно ко мне домой позвонил мужчина, не назвался. Сказал, что, если я не отдам деньги, вопрос может быть решен и внесудебными методами.

Я уверена, что эти менты связаны с бандитами. Меня могут просто убить.

– А сроки выплаты денег назывались?

– Пока нет. Что вы мне посоветуете?

– Во-первых, есть больше устриц.

Знаете, когда их ешь, они пищат. Правда, я лично никогда не слышал, но знающие люди уверяют, что это так. Один мой знакомый - он, кстати, на мясокомбинате работает директором по безопасности - считает, что человек по своей природе хищник и поэтому должен питаться не падалью, а живыми существами. Только слопав что-нибудь живое, у него на душе наступает гармония и покой. И когда этот мой знакомый вгрызается в устрицу, а она под его зубами пищит, у него происходит что-то вроде оргазма. Попробуйте, не пожалеете. Ну а во-вторых, дайте мне пару дней на изучение вашей истории.

– У меня есть доказательства,- быстро сказала Инга.- Я записала наш разговор с Лишенко на диктофон. И еще у меня есть фото: этот Лишенко вместе с бандитами.

– Чего ж вы раньше не сказали. Где они у вас?

– Дома. Если хотите, мы заедем сейчас.

– Конечно, хочу.

* 3 *

В Агентство в тот день я не вернулся. Инга жила на четвертом этаже очень пристойного дома на Московском.

Обстановка квартиры - сплошной модерн. Кровать - водяная. Губы мягкие.

Комплексов - никаких.

Утром я вышел из ее дома с аудиокассетой и распечатанной на принтере фотографией, на которой были изображены три мужика.

Горностаева уже стояла возле моего кабинета. Не обойти. Я как можно более радушно сказал: "Привет, Горностаева",- и поставил ей на вид, что она курит всякую дрянь в неположенном месте. Она не отреагировала. По глазам было видно, что не спала и разговор предстоит жесткий.

Она спросила, где я был. Она искала меня всю ночь. А моя труба на ее звонки не реагировала.

– Аккумулятор сел,- ответил я.- И вообще, Валя, ты знаешь, как я к тебе отношусь.

– Как?

– Хорошо,- со стопроцентной искренностью в голосе сказал я.

– Ты хоть презервативом пользовался?- продолжала допытываться Горностаева.

– Один мой знакомый, кстати, он тоже журналист, никак не мог выговорить слово "презерватив". Ну не получалось у него, хотя все остальные слова выговаривал нормально. И вот когда он приходил в аптеку, начиналась полная неразбериха. У него раздраженно спрашивали: "Чего-чего вам, молодой человек?" Он в ответ мычал что-то невразумительное и показывал пальцем то куда-то в сторону, то почему-то в направлении пола. "А, так вам презерватив!" - наконец кричали ему на всю аптеку обрадованные фармацевты. В общем, так и погубили они человеку всю личную жизнь...

– Так ты с этой бабой был?

– Какой такой бабой?

– Которая вчера утром тут торчала.

– Ах, с бабой! У меня с ней была короткая деловая встреча. И вот что, Горностаева, давай не смешивай личное с общественным. Наши с тобой отношения - это личное. А то, где ты куришь, и то, с кем я встречаюсь,- это общественное.

Я решительно открыл дверь в свой кабинет и скрылся от злобной Горностаевой.

В общем и целом Горностаева была девушкой неплохой. Ноги вполне пристойные, если в мини-юбке, и работает хватко.

В Агентстве до недавнего времени были уверены, что она или розовая, или вообще никакая. В том смысле, что она не только ни с кем не встречалась, но и на мужиков внимания не обращала. Я так долго гонял ее за курение в не отведенных для этого местах и разбрасывание грязных кофейных чашек на всех подоконниках Агентства, что наши отношения естественным порядком дошли до постели. Вернее, сначала до кресла в моем кабинете, потом до стола в ее комнатке. Горностаева узнала, что такое любовь. Оказалось, что любовь - это я.

Это было очень почетно, временами даже приятно, но некоторые сложности в мою жизнь вносило.

Обнорский нашим романом живо интересовался. Особенно его беспокоило, чтобы это не отразилось на потенциале Агентства. "Ты, Леха, смотри,- говорил он,- делай с Горностаевой что хочешь, но чтоб никаких, понимаешь, декретов".

* 4 *

Надо было поработать над делом Инги. Я позвал к себе Родиона Каширина.

– Значит, так, Родион. Надо бы узнать все про одну женщину. Зовут ее Инга, фамилия Корнеевская. Живет на Московском проспекте. Она говорит, что проходит по уголовному делу о мошенничестве, которое ведет УБЭП. Хорошо бы выяснить, что это за дело и кто такой майор Лишенко. Да, вот еще фотография - здесь якобы этот самый майор с какими-то бандитами.