– Ладно, Родион, не ругайся. Я данные Белова выясню, а ты не хочешь ли пока взять и вот так, по-простому, поговорить с этим майором Лишенко? Сказать, что, мол, ты - журналист Агентства, интересуешься делами о мошенничествах. Может, он чего и сболтнет...

***

Вечером я позвонил Инге и сказал, что мне нужна от нее дополнительная информация. "Приезжайте",- сказала она.

Я приехал. И уже к утру знал об этом Белове все. Но устал страшно.

* 6 *

Горностаева со мной не разговаривала и демонстративно стряхивала пепел на пол. А у меня даже не было сил сказать ей какую-нибудь гадость.

Каширин пришел злой.

– Поговорил я с твоим майором. Сука редкостная. Меня послал разве что не матом. Сказал, что для Агентства этого засранца Обнорского слова не произнесет.

– А чего это он?

– Просто сволочь. Давай его посадим.

– Сажает, Родион, как известно, суд.

Но мы можем и помочь нашим правоохранительным органам избавиться от позорящих их субъектов. У меня вот был знакомый, инженер, так в советские еще времена от него ушла жена. Об этом стало известно у него на работе, собрали собрание коллектива и стали этот факт его биографии обсуждать. Коллектив решил: поведение этого моего знакомого осудить и его портрет повесить на доску позора вместе с фотографиями прогульщиков и пьяниц.

– И повесили?

– Повесили. А тут жена взяла и вернулась. Ну этот инженер бежит в профком и говорит: у меня, мол, баба возвернулась, поскольку я такой замечательный. И мой портрет надо перевесить с доски позора на доску почета. А ему отвечают, что мы твой портрет с доски позора по такому случаю, конечно, снимем, но до почета ты, брат, не дорос. Ну расстроился он почему-то сильно. Запил. И его портрет опять повесили на доску позора. Так до конца перестройки и висел. В общем, раньше люди совестливые были, им и морального наказания было достаточно. А майора этого, Лишенко, действительно, посадить было бы неплохо.

***

Каширин развил дикую активность, и вскоре план кампании по посадке майора Лишенко вчерне был готов.

Во-первых, Родион выяснил, что Лишенко в свое время уже отстраняли от работы - его подозревали в получении взяток. Но доказать ничего не удалось, и после очередной смены руководства главка майора не только восстановили, но и повысили.

Во-вторых, на фотографии Лишенко был изображен с неким Ваней Кувалдой среднего уровня бандитом то ли из "пермских", то ли из "казанских". Третьего типа на снимке опознать не удалось.

В-третьих, индивидуальный предприниматель Андрей Павлович Белов был не только подозрителен, по определению, но и три года назад проходил свидетелем по делу, которое вел Лишенко.

Все складывалось одно к одному: сотрудник УБЭП был явно коррумпирован. Но взять его можно было только на взятке.

– Значит, так,- резюмировал Каширин,- обращаемся в РУБОП, выкладываем им все наши косвенные улики. Они гарантированно заинтересуются. Потом эта Корнеевская отдает Лишенко кейс с мечеными деньгами. Он берет, тут врывается РУБОП. Лишенко сидит. Мы счастливы, потому что беременны.

– План хороший. За исключением беременности,- внес коррективы я.- Шеф беременности не одобрит. Хорошо бы, конечно, дождаться Обнорского - он возвращается послезавтра.

– Конечно, дождемся. Я пока - предварительно - поговорю со знакомыми рубоповцами. А ты должен склонить Корнеевскую к сотрудничеству с РУБОПом.

* 7 *

РУБОП был согласен, если Корнеевская напишет заявление о вымогательстве взятки. Ингу я склонял долго - весь вечер, всю ночь и все утро. Она говорила, что ей страшно, что с милицией вообще и РУБОПом в частности связываться нельзя. Я отвечал, что это единственный способ избавиться от наездов и без ее участия никакой Обнорский ей не поможет. В конце концов она согласилась, и я смог отправиться на работу.

***

Открылась дверь. В кабинет вошла Горностаева. Я удивился - последнюю неделю она со мной даже не здоровалась.

– Алексей Львович,- обратилась она ко мне официально,- эта женщина вас обманывает.

– Женщины, Валентина Ивановна, всегда обманывают. Один мой приятель он сейчас депутат Госдумы - познакомился в ночном клубе с девушкой. Ну, туда-сюда, решил он сделать ей приятное. Спрашивает, какой у вас размер? Она говорит: сорок второй. А обуви? Тридцать пятый. Покупает он ей в соответствии с этими параметрами шмоток на штуку баксов. И вдруг видит, что вместо того, чтобы радостно снимать трусики, девица падает в обморок. Оказалось, что размер у нее сорок шестой. А нога так вообще тридцать девятого калибра.

– Алексей Львович,- упрямо продолжала Горностаева,- Корнеевская вас обманывает. Вы знаете, на что она живет?

– На что?

– На трах. Она работает любовницей.

Дорогая проститутка. Берет не сто рублей зараз. И не сто долларов за ночь. А квартирами, акциями, услугами.

– Ну, Валя, так поступают все женщины,- не согласился я.- Это не проституция, а жизнь. Просто одним бабам достаются бедные мужики, а другим богатые.

– Она спала со всеми - и с Беловым, и с Лишенко, и с Кувалдой. А квартиру ей оплачивает "тамбовец" Губенко.