Нина исподтишка следит за ним всю жизнь. И, узнав, что он ходит на консультации к психотерапевту, решила воспользоваться этим. Депутат - псих! Понравится ли это электорату? И они с мужем решили выкрасть его кассету. Для этого на консультации пришлось записаться самой Нине.

А Жужу они выкрали из Петровки всего на день ("Вы не думайте, мы сами собачники, и песика вашего не обидели"), чтобы случайные люди в подъезде ничего не заподозрили: собачка, рассудили Соловейчики, будет радостно прыгать возле собственной двери, пока они ее вскрывают...

"Какое счастье!" - думала я, слушая Нину. Какое счастье, что это - не Борис! Пакет с новым платьем приятно холодил колени. В глазах темнело от ожидания встречи. Мне показалось, что я даже ощутила запах мускуса единственного и неповторимого запаха любви.

Исповедь несчастной, истерзанной женщины наконец закончилась.

– Простите меня, Василиса Васильевна!

– Нина, верните пингвина.

***

Я вытащила из пакета комочек своего горохового платьица и с наслаждением нырнула в прохладный шелк. Можно было не спешить: до встречи оставалось еще больше часа.

Такси тормознуло возле цветочной палатки. До дома Бориса было метров пятьдесят: этот мастерски встроенный новодел в старинные корпуса еще петровской застройки уже виднелся сквозь листву деревьев.

В тот момент, когда я, обходя цветочниц, собиралась ступить на узкую, мощенную плитками дорожку, зазвонил мобильник:

– Света, а почему тебя в конторе нет?- обиженно спросила Нонна Железняк.

– А что мне там сегодня делать?- удивилась я Нонкиной интонации.- У меня в городе дела.

– Да?.. Значит, ты забыла...

– А о чем я должна помнить?

– У меня же сегодня - день рождения.

– Ой, Нонна, извини...

– Да нет, ты не виновата. У меня же день рождения - девятого мая, а праздную я всегда после всех майских праздников. А это - разные дни. Вот все и забывают...

Я инстинктивно тормознула возле цветочниц. Глаза автоматически выхватили из яркого многоцветья рыжие герберы, которые нагло - огнем выпирали на общем фоне и забивали остальные цветы. Оранжевые цветы - на фоне моего платья: фу, какая безвкусица.

А впрочем, какие цветы, я же к Борису иду.

– Понимаешь, Нонна, у меня такая важная встреча...- Мне не хотелось обижать ее.

– Да? А народ уже подтягивается.

Горностаева вместе с Татьяной Петровной помогают столы накрывать.

Обнорский гитару принес.

– Обнорский? Будет петь?

Я знала, что шеф ревниво относится к корпоративным праздникам, любил лично вручить подарок имениннику, но уговорить его взять в руки гитару удавалось не всегда.

– Что это на него сегодня вдруг сентиментальность напала?- снова удивилась я.

– Как? Ты не знаешь?- зашептала Нонна в трубку.- Он же получил какое-то крутое предложение в Москве. С квартирой, с бешеным окладом.

Подробностей я не знаю, но об этом сегодня целый день в Агентстве только и разговоров.

– И он что - дал согласие?- Я вдруг почувствовала неожиданную неприязнь к тем большим москвичам, кто пытается переманить шефа. И - ревность к тем, кто, как оказывается, мог вместо нас стать членами его коллектива.

– Неизвестно,- расстроенно сказала Нонна.- Может, у нас сегодня, помимо моего дня рождения,- отвальная...

Я растерянно посмотрела на дорожку, которая вела к дому Бориса.

В трубке молча дышала Железняк.

Может быть, она, прижав трубку к уху, уже начала чистить редиску (Нонна много чего умеет делать одновременно). Может, она сейчас передвигает с места на место гитару Обнорского...

Я беспомощно скользнула взглядом по цветочным радам. И вдруг, в самом углу заметила невиданные цветы. Это были огромные вишневые колокольцы на длинных стеблях Они полностью совпадали с тоном моего платья, и я невольно залюбовалась красивыми голландскими цветами. А рядом, как специально, стояла гипсофила. Белые пушистые цветочки, если соединить их в один букет, напоминали просыпанные горошинки.

Вот интересно: если я появлюсь с этим букетом для именинницы, Андрей заметит, как красиво сочетаются цветы с моим платьем?..