– Чем ты болеешь? – прямо спросил Майкл.

– Только сильно не переживай, хорошо? – слабо проговорила мать. – Уже ничего исправить нельзя. Я не хотела тебе сообщать, но скрывать это бессмысленно, тебе Клод и так все бы рассказал…

Амалия сделала паузу. Майкл молчал, опасаясь, что услышит самое худшее…

– У меня рак желудка. Неоперабельный.

Майкл почувствовал, что его внутренности скрутило невидимой рукой. В его груди образовалась пустота. Сказанное не сразу уложилось в его голове…

Но сознание Майкла, на удивление, оставалось ясным. Казалось, прошла вечность, прежде чем Майкл тихо произнес:

– Когда это началось?

– Где-то год назад.

– И все это время ты мне ничего не говорила?

– Я не хотела тебя расстраивать. Я и… и мужу не сразу сказала об этом, Клод тоже не сразу узнал, а ты… ты живешь отдельно, не общаешься с нами, я думала, что будет правильным ничего не говорить об этом, но ты… ты же мой сын, ты должен знать об этом.

Майкл молчал, он не знал, что ему сказать.

– Но все не так плохо, – продолжала мать. – Я прохожу паллиативную химиотерапию, рост опухоли контролируется, месяц назад мне проводилась гастроэнтеростомия, чтобы восстановить прохождение пищи. Доктор Ларрсон остался доволен результатом, он сообщил, что ситуация с моим раком стабилизировалась, опухоль не разрастается.

– Это же рак. Гарантий дать никто не может. Какая стадия?

Мать помешкала, потом ответила.

– Четвертая.

Майкл сел на стул и уткнулся лицом в ладони. В его памяти прорисовались неприятные воспоминания: ссора с матерью, его слова, сказанные ей в последний раз, когда он ее видел. Чувство стыда ворвалось в его грудную клетку, заполнив собой пустоту, которая там находилась.

Мать села рядом с Майклом и посмотрела на него. Чувствуя взгляд матери, Майкл отвел лицо от ладоней, но взглянуть на мать не решился. Он тихо сказал:

– Прости.

– За что? – спросила Амалия.

– За все… за то, что я наговорил тебе. Я не знал тогда… что ты уже…

В уголках глаз защипало, он быстро сморгнул и отвернулся в сторону, стараясь избегать материнского взгляда.

– Я сама виновата, – сказала Амалия. – Я к тебе всегда относилась не должным образом. Я была для тебя плохой матерью. Вот видно и получила то, что заслужила.

Майкл заставил себя взглянуть на мать.

– Не говори так, – медленно произнес он. – Ты этого не заслужила. Во всем, что случилось виноват он… и… и я, но никак не ты.

– Я выбрала его, а не тебя, – виновато произнесла мать, смотря в противоположную стену невидящим взглядом, – Какая же тогда я мать?

– Так и сын из меня никудышный, – сказал Майкл. – Ты тут ни в чем не виновата, я…

– Я тебе не уделяла должного внимания, – перебила его мать. – Я думала, что я делала правильно, когда меняла свою жизнь. Я не осознавала, что пренебрегала тобой. То, что я от тебя услышала тогда, было твоей ответной реакцией, я понимаю, почему ты так сказал и знаю, что на самом деле ты так не думаешь.

– Мне не следовало так себя вести, – сказал Майкл. – Я не должен так говорить. Я был черств к тебе, был для тебя плохим сыном…

Майкл хотел такого разговора. Он хотел услышать от нее слова, действительно материнские, показывающие, что она не равнодушна к нему, что ей неловко от того, как сложилась его жизнь, что из-за ее выбора он лишился счастливого детства и способности воспринимать чужие переживания. Но Майкл сомневался в том, что разговор состоялся бы, если бы его мать была здорова, если бы у нее не было желания излить свое горе сыну, так обделенному материной лаской.

– Ты не черств, Майкл, – мягко сказала мать. – Ты повел себя так, как повел бы любой на твоем месте.

– Мне все равно стыдно, – признался Майкл. – Во мне нет ни человечности, ни сопереживания. Я тебе не звонил, ты первая позвонила мне, хотя я… я повел себя тогда как последний…

При матери он не мог произнести слово, которое пришло ему на ум.

– Я себя скверно чувствую, – продолжал Майкл. – Все, чего я хотел добиться, ускользало от меня. То, что я делал, я считал правильным, но со временем это приносило мне только вред. Вот и сейчас – ты приехала ко мне, сообщила ужасную правду, я себя чувствую преотвратно, я переосознаю все свои поступки – все они привели… не к тому, что я ожидал.