Ригли поморщился, проворчал:

– Да больно надо! – и остался стоять на месте.

Я обошла дом по периметру. Действительно ничего интересного. Все девственно чисто. Лишь лужа крови, запекшаяся на крыльце и обведенная мелом фигура убитого. Но тут и без меня все рассмотрели.

И тогда я решила обойти дом за периметром. Мало ли что там может быть? Скорее всего результат тоже будет нулевым. Однако попытка не пытка. Я, нагнувшись, вынырнула из-под ограждения в том месте, где была дверца для приемки продовольствия, и пошла по пыльной улочке.

У одной из калиток громко судачили две кумушки:

– Жаль мейра Ствена! – вздохнула одна. – Хороший был мужчина. Честный. За преступления мог привлечь кого угодно, не взирая на титулы и звания.

– Вот, скорее всего, такой подлец с ним и расправился! – согласилась вторая. – Честность в нашем мире не приветствуется.

Их слова подтверждали версию, что Карпейский прокурор погиб за свою профессиональную деятельность. Поэтому все так сложно. Простые люди прокурорам не мстят. Да и сами редко попадают в их поле зрения.

Улочка привела меня к крохотному сельскому магазину. Рядом с ним стояли два столба с тремя досками, набитыми поперек. Местные жители развешивали на них свои объявления. Магические стоили дорого, не у всех были деньги на них. А с другой стороны, зачем? И так все прекрасно видно. И если вы что-то хотите сообщить землякам, то можете сделать это совершенно безвозмездно. Я стала изучать, что пишут карпейцы.

«Продам щенков борзой. Родители чемпионы уезда».

«Потерялась кошечка серого окраса. Нашедших просим вернуть за вознаграждение. Дети очень переживают».

«Он получил по заслугам. Я отомщен!».

«Продам дом на бугре…».

Я не дочитала последнее объявления. В моей голове что-то щелкнуло, и я вернулась к предыдущему. Он получил. Я отомщен. Очень двоякие фразы. Могут обозначать, что кто-то получил в глаз, попытавшись увести чью-то жену. Но могут принадлежать и убийце. Я оглянулась по сторонам. Рядом никого не было. И я без зазрения совести сорвала листок в мелкую клеточку с доски объявлений.

Мне нужно было уединиться и хорошенько проанализировать почерк человека, написавшего столь странное послание. Графология получалась у меня особенно хорошо. Даже без малейшего применения магии. При необходимости я могла и ее добавить. Но пока не видела необходимости.

– Что-то важное нашли? – с насмешкой уточнил Ригли, заметив мою фигуру на подходе к ним с прокурором.

– Да, нашла, – ответила сухо. – Мейр прокурор, могу я где-то уединиться и проанализировать свою находку?

– И что там такое? Вам чулан сгодится или нужен целый полигон? – без тени насмешки уточнил Соул.

– Мне нужен стул, и чтобы никто не мешал и не отвлекал, – четко означила я необходимые мне границы. При этом выразительно посмотрела на Дитриха. В первую очередь мне не нужны были его насмешки и кривые взгляды.

– Миз, проводи девушку в дом! – тут же велел прокурор одному из оцепления. – И чтобы никто ей не мешал и не отвлекал. И вас, Ригли, это тоже касается.

Последняя фраза предназначалась моему начальнику, который вознамерился идти следом.

– Но вы же сам сказали, что я должен за ней приглядывать! – тут же возмутился он.

– Девочка с чтением бумажки и без вашей помощи, думаю, справиться!

Тогда он, сложив руки на груди, нарочито отвернулся в другую сторону, словно говор своим видом:

– Ну и пусть! Делайте, что хотите!

Комната была светлой, практически стерильной. В ней все просто дышало чистотой и порядком. Бедная мейра Парбург! Как она дальше будет без мужа? Затем я сама отогнала непрошенные мысли из головы. Нельзя сыщику жалеть пострадавших. Иначе никакой души и сердца не хватит. Эту простую истину нам все пять лет пытались втолковать преподаватели. И сегодня в первый раз я осознала это собственной кожей.

Около большого окна с легкими занавесями в цветочек, стоял длинный стол и стулья вокруг него.

– Похоже, гостиная! – решила я, устраиваясь на стуле. Достала объявление, разгладила его на столе и внимательно вгляделась в буквы.

Бумага была плотной, имела желтоватый оттенок. Я поднесла клочок к носу и понюхала. Писал явно мужчина. Записка пахла дорогим табаком. Я знала, что в полиции начинают курить даже женщины. Но вряд ли убийца полицейский. Поэтому женщин исключаем сразу.

Затем достала блокнот и записала в нем под цифрой один:

1)Убийца – мужчина.