— Что? — Мой голос понижается, так низко, что я едва слышу его. Взгляд Аны заставляет меня дрожать, несмотря на тепло на кухне.

— Я действительно не знаю. Есть истории, ужасные. Охотничьи вечеринки, женщины, проданные в бордели, отданные группам его солдат для развлечения. Вещи похуже этого. София, это не имеет значения, потому что ты не можешь позволить им забрать тебя снова. И если ты попытаешься уйти отсюда…

— Что? — Я пристально смотрю на нее. — Ты знаешь что?

— Спроси Луку, что произойдет, если он не сможет убедить тебя выйти за него замуж, — просто говорит она. — София, я знаю, это не то, чего ты хотела. И мне больно говорить тебе это, потому что я люблю тебя. Ты моя самая близкая подруга, и все, чего я хочу в мире, это сказать тебе, чтобы ты отказала ему, убежала, что я отвезу тебя домой, и все вернется на круги своя.

Она тяжело сглатывает, в ее глазах блестят слезы, и между нами наступает долгое молчание.

— Но я не могу. Ты не можешь. Ничто не вернется к тому, что было раньше.

Я долго смотрю на нее, не желая произносить следующие слова, вертящиеся у меня на кончике языка.

— О чем ты говоришь?

Ана крепко сжимает мои руки в своих.

— София, ты должна выйти за него замуж.

ЛУКА

Прошлой ночью мне стали очевидны две вещи. Во-первых, Софию не удалось бы убедить в серьезности ситуации, просто объяснив ей это. И, во-вторых, мне нужно было установить некоторую дистанцию между ней и собой. Я не ожидал, что она окажет на меня такое воздействие, но это не значит, что я должен позволять ей контролировать меня или мои действия. Чем больше пространства будет между Софией Ферретти и мной, тем лучше.

Как только угроза Братвы будет сдержана, говорю я себе, я устрою так, чтобы у нее появилась своя квартира в одном из других зданий, которыми я владею. Что-нибудь роскошное и просторное, с большим количеством безопасности и удобств, чтобы у нее не было причин жаловаться, но достаточно далеко от меня, чтобы я мог вернуть ее на то место в моей жизни, которое она должна была занимать, на бюджетную позицию. Договорное соглашение, которое я вынужден соблюдать.

Я буду платить за все, что она захочет, рассуждаю я, постукивая пальцами по своему столу. Я не отрицаю, что эта ситуация трудна, что она перенесла больше горя и травм, чем кто-либо должна была пережить, и что несправедливо, что она оказалась втянутой в это не по своей вине. Если она захочет походов по магазинам, каникул, пляжного домика в Хэмптонсе… все, что она захочет, как только эта угроза минует.

До тех пор, пока я смогу держать ее подальше от своих мыслей и, самое главное, от своего сердца. Последняя мысль заставляет меня поморщиться. Смешно думать, что моему сердцу может угрожать опасность от посторонней женщины, не говоря уже о маленькой сиротке Ане, сидящей у меня на кухне. Я с тяжелым вздохом просматриваю ленту безопасности, задаваясь вопросом, сколько еще времени потребуется Анастасии Ивановой, чтобы убедить Софию прийти в себя.

Блядь, до прошлой ночи ты вообще не думал, что захочешь ее. Эта мысль вызывает неловкость, и я изо всех сил стараюсь отмахнуться от нее, переключаясь с видеопотока. Анастасия убедит ее в глупости борьбы с этим, ювелир приедет к ней домой с выбором колец, и в течение недели все дело будет улажено. Я удовлетворю себя одним хорошим, долгим, жестким трахом, а потом Софию можно будет аккуратно убрать на полку вместе с другими пожарами, которые я потушил за время моей работы в качестве младшего босса.

Звонок Анастасии действительно был гениальным ходом с моей стороны. Я, конечно, знал, что она была соседкой Софии по комнате, я плачу за квартиру, поэтому тот факт, что София сделала странный выбор, сдав комнату несмотря на то, что за жилье платили, был отмечен, наряду со всем остальным, что требовало контроля. Тот факт, что ее соседкой по комнате оказалась русская балерина, имеющая семейные связи с Братвой, вызывал беспокойство, и я вспомнил, как Дон Росси кратко обсуждал, была ли Анастасия Иванова одним из тех потенциальных незакрытых концов, которые, возможно, нужно было аккуратно завязать.

У меня был этот разговор и моя роль в убеждении Росси в том, что Анастасия ничего не знала о делах своего отца, и я был готов на случай, если девочке понадобится какой-либо толчок, чтобы прийти в квартиру и убедить свою лучшую подругу образумиться. Но, в конце концов, Анастасии не понадобилось никакого поощрения или угроз. Простого упоминания о Братве и краткого объяснения того, что произошло прошлой ночью с Софией и с ней, было достаточно, чтобы она сбежала. По крайней мере, у нее хватило здравого смысла бояться их. Теперь все, что ей осталось, это убедить Софию, что в ее собственных интересах выйти за меня замуж, без дальнейших споров.

Я смотрю на часы. Это уже заняло больше времени, чем я надеялся. Мой телефон жужжит на столе рядом со мной, и я тянусь за ним, благодарный за то, что меня прервали.

— Мистер Романо? — Это моя секретарша, Кармен, напоминаю я себе.

— Да? — Мой тон еще более резкий, чем обычно, но я ничего не могу с этим поделать. Смесь неудовлетворенного желания и рвения покончить со всем этим грязным делом доводит мой характер до точки кипения.

— Ювелир сказал, что будет там в течение часа с выбором подходящих колец.

В течение часа. У Анастасии не так много времени, чтобы все уладить.

— Спасибо, Кармен, — натянуто отвечаю я и почти чувствую удовольствие от того, что вспомнил ее имя.

— Будет ли что-нибудь еще, сэр?

Я сжимаю переносицу, всем своим существом желая, чтобы я мог вызвать мирового судью в квартиру и покончить со всем этим беспорядком. Но свадьба должна стать зрелищем, чем-то, что покажет Братве и всем, кто может подумать о том, чтобы помочь им, что София Ферретти выведена из игры.