– Предательское тело! – взревел старик и остервенело, как раненый зверь борется со смертью, вонзил зубы себе в предплечье. Желаемой боли не случилось. Челюсть замкнулась на лад холостому затвору, но глухо, сама не своя. – О нет! Нет, нет… – заплясал он на месте, исступленно ощупывая тонущее в воздухе лицо. – Дьявольщина! Да кто вы такие будете? – последняя фраза была обращена, как Лойд чаял, злым духам, слишком трусливым, чтобы показаться натурально и сразиться с ним, как подобает приличиям.

Ответа не последовало. Вместо этого существо Шиперо окончательно утрачивало осязаемость. Ощущения были странными: будто враз из тела утекали полнокровность и способность чувствовать, и, одновременно с тем, тускнело восприятие пространства и времени, и грубела душа. А может, и не оставалось ничего, кроме той души, что заклиналась на вечные скитания.

Что дальше? Бежать? Куда? Кругом беспроглядный туман да кладбища камней… Или… Вот те на! Лойд замотал головой, стряхивая наваждение, но образы, дотоле незримые, становились все четче. По мере телесного его оскудения – превращения в призрака – окружающее пространство, напротив, приобретало форму. Теперь вдали, где не было и намека на возвышенности, вырисовывался горный массив, пик которого скрывался высоко в небесах. Совсем неподалеку из рдяного марева показался участок земли, насколько хватало глаз, усеянный обугленными головешками, когда-то бывшими широкостволыми деревьями.

Лойд, позабыв о всякой осторожности перед снующим по периметру озером, спрыгнул наземь, намереваясь обследовать местность. Почва, с коей испарялись последние остатки хмари, предстала черным пустырем с кое-где лавоточащими жилами, источавшими серные пары. На несколько сотен ярдов вокруг не было ни одного даже жалкого клочка растительности. Он на вулканическом острове!

Недолго порассудив, Лойд решил держать путь к подножию гор. Вполне вероятно, удастся забраться повыше. Чем шире кругозор, тем ближе ответ.

Только он сделал пару шагов, как бдительный источник нагнал его, сомкнувшись в ногах плотным кольцом. Беспечно, но Лойд больше не ощущал беспокойства от его присутствия. Ему подумалось, что худшей участи, чем та, что уже его настигла, и вообразить нельзя. Серебряная гладь, словно подслушав его мысли, взвилась над землей скученным водоворотом и с размаху плюхнулась обратно, разлившись послушной лужицей у его ног. Старик так и продолжил стоять в ожидании новых открытий, но танец воды на том умерился. Лишь сверкающий край источника в нетерпении, как виляющий собачий хвост, затопорщился в направлении скал.

– Ах ты провора! В новую беду меня норовишь вовлечь? – прищурился Лойд, досадуя, что его намерение совпало со злым умыслом живой воды.

Враз он сообразил: звуки! Они все-таки были присущи этому миру, и сейчас всё вокруг, приобретая четкие очертания, обретало и голос. И, возможно, даже запахи, но неуловимые, постные, какие обычно населяют заброшенное жилище. Тот плеск беснующегося источника был первым свидетельством наличия сердца у этого мистического царства. Оно билось, давая жизнь населяющим его тварям. Что он, новоприбывший, был доныне глух и слеп, могло значить только одно: места эти тщательно охранялись от чужаков.

От внезапного осознания происходящего Шиперо залился громким хохотом. Спугнувшись блажью чудака, озерцо опрометью нырнуло за булыжник. Смех разлился по округе оглушительным эхом, и даже земля под ногами, казалось, пробудившись от долгого сна, содрогнулась. Где-то в районе скалистых вершин над красным туманным куполом, скрывающим пики, полыхнула огненная вспышка. Какие-то доли секунды – и небо над головой, рдяным знаменем раздавшись, принялось метать на землю разряды молний, и рокот стихийной канонады привел в движение лавовую пустошь. Не на шутку взволновавшись, Шиперо последовал примеру своего спутника и кинулся за камень. Источника уже и след простыл.

Стало светло, как днем. Преисподняя взошла на земной престол, и гнев ее крепчал, ибо не власть то, что над мертвым велит править. Лойд ждал, что вот-вот послышатся топот конницы самого дьявола и звуки каленого хлыста. Бежать было решительно некуда. Да и зачем? Разве призраку следовало бояться, что его поразит гром? Это умозрение подвигло Лойда выйти из укрытия. Человек никогда бы не поступил столь опрометчиво: наличие плоти подразумевает неумолимый страх быть убиенным. А коль бренная жизнь уже позади, стоило ли страшиться?

Лойд шел, насквозь пронзаемый водопадом из молний. Он не чувствовал боли и души содрогания – лишь сухой треск почвы, расползающейся под ногами, трогал его слух. В какой-то момент на вершине горы раздался мощный взрыв, затем – второй, и он увидел, как в воздух взлетели фонтаны искр. «Ото сна ли вулкан встрепенулся?» – подумалось ему. И только он было прибавил шагу, чтобы поспеть к светопреставлению, пред ним из ниоткуда возникло озерцо. На сей раз оно не мешкало: из недр его, как черт из табакерки, вынырнул бесформенный серебряный силуэт и, ухватив Шиперо за пясть, поволок его следом за собой – в глубь зеркальных вод.