И в таком духе ещё несколько страниц. Когда Грета читала этот текст в зале пленарных заседаний Брюссельской резиденции Европейского парламента перед примолкшей аудиторией, на её лице светился нездоровый румянец. Она верила в то, что читала, и заражала этой верой других. Некоторые мужчины при этом крутили пальцем у виска. Мысленно, разумеется. Внешне всё выглядело очень прилично и вполне пристойно.

Выступление было горячо поддержано руководством Еврокомиссии, делегациями Мальты, Италии, Германии, Нидерландов, Испании, Люксембурга, Польши, Латвии, Эстонии, Литвы, Греции, Хорватии и Румынии. Больше всех радовалась, обнимая Грету, Аналена Бербок, бывшая её ярой сторонницей ещё с 2018 года. Не отставала от неё Кая Каллас, сменившая в 2021 году мандат депутата Европарламента на кресло премьер-министра Эстонии и умудрившаяся довести долю женщин в правительстве до половины. Эти две «ведьмочки» уже давно спелись между собой и теперь активно окучивали вновь обретённого молодёжного лидера.

Финны, бельгийцы и болгары были более сдержанны в своих чувствах. Австрийцы и словаки вообще помалкивали. Им не слишком нравилась политика Евросоюза, но что-либо возражать в открытую они пока не пытались.

Потом был приём в Ватикане. Папа вторично обласкал Грету и снова благословил её деятельность. Движение космоэкологов ширилось, вовлекая в себя не только молодёжь, но и наиболее отвязных и шебутных представителей более старших поколений.

Приближалась очередная зима, газовые хранилища Европы были заполнены едва ли на треть, почти половина личного транспорта стояла на приколе с пустыми баками. Но в Европарламенте обсуждалось не восстановление Северного потока и даже не вопрос о том, как и где можно подешевле прикупить дрова и кизяк, а санкции, накладываемые на Францию, Венгрию и Сербию, защита прав ЛГБТ-сообщества, размер репараций Польше от Германии и, разумеется, новые экологические инициативы. Шиза нарастала. Крах европейской цивилизации приближался семимильными шагами, уверенно и бескомпромиссно вступая в решающую фазу.

В космосе времена года ощущались только при взгляде на Землю. Там зелень медленно сменялась на желтизну, а потом и белизну. Сейчас Чукотка и Сибирь уже полностью побелели, а в европейской части Евразии пока ещё преобладала охра. Белые пятна присутствовали только на Скандинавском и Кольском полуостровах.

Космический буксир сработал идеально, передвинув остатки корабля-матки на менее критичную орбиту. Теперь время его вхождения в плотные слои атмосферы отодвинулось на весну. Это позволило работать размеренно, а не в авральном режиме.

Околоземное пространство к этому времени уже сильно насытилось обломками, поэтому МКС, во избежание столкновений с ними, теперь отправилась на корабль-матку, спрятавшись там от непосредственных воздействий радиационных поясов Ван Аллена в одном из внутренних помещений. Благодаря этому увеличилось количество одновременно пребывавших на орбите космонавтов, тайконавтов и астронавтов.

Космонавты и астронавты продолжали обследование корабля-матки. Они выяснили, что обширные пространства по внутренней образующей кольца эллингов были заняты многопалубными «сотовыми» конструкциями, содержащими прозрачные анабиозные капсулы, изготовленные из кварцевого стекла, и разнообразное сложное оборудование, по-видимому, предназначенное для их функционирования. Кроме приборов и оборудования в «сотах» имелись ёмкости, объёмом около кубического метра, заполненные жидкостью примерно на две трети. На морозе эта жидкость, разумеется, замёрзла, но не разорвала ёмкости, так как в них имелось свободное пространство для расширения. Количество капсул по предварительным подсчётам составляло свыше двухсот тысяч. Все они оказались пустыми. Содержимое нескольких «сот» аккуратно разрезали на фрагменты, размеры которых позволяли поместить их в транспортный «Драгон V2» и отправили на Землю для изучения. Всё остальное, включая перегородки, дробили кувалдами и выбрасывали в пространство при прохождении перигеев. Емкости с замёрзшей жидкостью выкидывали в пространство целиком, справедливо рассудив, что их стенки гарантированно прогорят при прохождении через плотные слои атмосферы, а лёд испарится без остатка.

Размеры оставшейся части корабля-матки медленно, но неотвратимо уменьшались. К весне от него должен был остаться только центральный утолщённый фрагмент, содержавший массивное оборудование гравитационного двигателя и резервуары. Что именно находилось в этих резервуарах, было пока неизвестно, так как вскрывать их не рискнули. На корабле-матке до сих пор не нашли не только живых инопланетян, но даже их трупов. Разнообразных механоидов было много, начиная от паучков, скорее всего предназначавшихся для уборки помещений, и заканчивая кальмарообразными страшилищами с восемью длинными щупальцами, сходящимися к маленькой «голове». Вначале этих «спрутов» приняли за членов экипажа, но быстро разобрались в их механической природе. Несколько механоидов также отправили на Землю для изучения.

Вместе с третьей сменой демонтажников на корабль-матку прибыл Семён Дубовкин – старший лейтенант, входивший в состав ещё первой аналитической группы Петрова, – лопоухий низкорослый «ботан» с вечно нечёсанными волосами и позывным «Дуб». Ни разу не аналитик. Семён был хакером, и не простым, а именно Хакером с прописной буквы – компьютерным богом, для которого просто не было нерешаемых задач. Незадолго до окончания факультета математики и информатики ЛГУ он на спор хакнул внутреннюю сеть Пентагона, после чего кадровики Министерства обороны с большим трудом отбили его у Федеральной службы безопасности, которой такой тип тоже был жизненно необходим. В дальнейшем, уже работая в Главном центре разведки космической обстановки, Семёну приходилось не только перехватывать контроль над военными спутниками НАСА, но и аккуратно подправлять их программное обеспечение, заставляя «закрывать глаза» на некоторые российские объекты.

Мозг Дуба работал не совсем так, как у обычного человека, точнее в некоторых случаях совсем не так. Он научился думать двоичным кодом. При этом весь цифровой мир состоял для него из единиц и нулей, и он, видя алгоритмы целиком, мог интуитивно двигаться в цифровом пространстве, изменяя его по собственному желанию. На Земле Семён долго возился с электронными мозгами разбитых тарелок, пытаясь подобрать к ним ключик. Он выяснил, что инопланетяне тоже пользовались двоичным кодом. Это облегчало задачу, но продвинуться дальше ему так и не удалось. Мёртвые электронные мозги не хотели включаться. Узнав, что на корабле-матке была обнаружена неповреждённая тарелка, он загорелся желанием пообщаться с её электронным мозгом, который, по его предположению, представлял собой некоторое подобие искусственного интеллекта.

Посвятив в свою идефикс Петрова, он смог добиться направления в Центр подготовки космонавтов. Стоически выдержав все испытания, выполнив тесты и сдав зачёты, Семён смог уложиться в нормативы и был допущен к полётам.

Теперь, добравшись наконец до тарелки, стоящей точно в центре эллинга, он ходил вокруг, подсвечивая себе налобным фонарём и размышляя о том, как к ней подступиться. Створки всех боковых люков были плотно сомкнуты и не имели видимых повреждений. Незаметно их было и на корпусе. Семён попробовал сдвинуть тарелку в сторону, но она даже не шелохнулась, словно приклеенная к полу. Включил на полную мощность реактивный ранец – никакого эффекта. Оставалось предположить, что это жу-жу-жу неспроста и, скорее всего, в деле замешана гравитация, а значит, тарелка исправна и, вполне возможно, в ней даже сохранился воздух. Сверлить дырку, чтобы убедиться в правильности своей догадки, Семён даже не подумал.