Бедра Бел изгибаются, когда я трогаю ее пальцами. — О, Боже. О, Боже.

Я касаюсь своей улыбкой ее губ. В этом есть что-то дьявольское, и она принимает это своим страстным поцелуем. — Тебе нравится, когда играют с твоей киской, mo ghra?

— Д-да, — ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и она прижимается своим обнаженным телом к моему полностью одетому. Что-то в этом меня безмерно возбуждает. Мне нравится, какой уязвимой это делает ее и как сильно она мне доверяет.

Запретный аспект пребывания на открытом воздухе, где нас может видеть весь мир, делает все это свидание еще более сексуальным.

— Грязная, развратная девчонка, — насмехаюсь я как раз в тот момент, когда мои пальцы находят местечко глубоко в пышной киске Мэйбл. Ее точка G, без сомнения. Я работаю с большей любовью, и моя девочка хнычет, закатывая глаза. Мне чертовски нравится видеть ее неуправляемой от удовольствия. — Я знал, что под этой солнечной внешностью скрывается грязное, нуждающееся создание.

— О боже мой, Л-Лиам. Я почти на месте.

Подпрыгивающие сиськи Бел покачиваются у меня перед носом. Я хватаю пухлый коричневый сосок и сосу, как изголодавшийся человек, впервые за много дней поевший. Моя девочка стонет громче, прижимая мою голову к своим сиськам. Я практически задыхаюсь в ее декольте и ее сладком аромате. Мне здесь нравится. Я никогда не хочу уходить. Я, блядь, хочу умереть здесь.

Я шлепаю ее по заднице для пущей убедительности, продолжая ласкать ее сиськи своим ртом.

Ее киска сжимается вокруг моих пальцев, становясь все более влажной и создавая беспорядок у меня на коленях.

Все тело Бел сотрясается от удовольствия, которое я выжимаю.

— Мы доставим тебя туда, детка, — обещаю я, оставляя засос у нее на шее. — Ты никогда не будешь неудовлетворена, пока ты со мной.

— Ты чертовски хорош в этом, — выдыхает она, ее глаза сужаются. — У тебя была практика?

Нотка ревности в ее тоне заставляет меня усмехнуться. Это первая киска, к которой я прикоснулся, и она будет последней. Мэйбл этого не знает, но я девственник.

Я берег себя для нее.

— Ты ревнуешь? — я шлепаю ее по киске.

— Нет. Я территориальна. Мне не нравится знать, что до меня были другие женщины. Я не хочу, чтобы кто-то из них был рядом с тобой, — горячо говорит она.

Ее слова почти заставляют меня взорваться. Я продолжаю ласкать ее пальцами — сильнее — и тереть ее клитор — быстрее. — Не волнуйся. Я вытатуирую на своей коже надпись «Собственность Мэйбл». Это их отпугнет.

— Да, — шипит она, держа меня за запястье и поглаживая мои пальцы. — Г-где-нибудь на самом видном месте, Лиам.

— Я сделаю это на лбу.

Она смеется вполголоса. — Идеально. Чтобы все девушки знали, что ты мой.

Ты мой. Ты мой. Ты мой.

После этого заявления больше никаких разговоров.

Момент теперь подпитывается короткими, жадными поцелуями, отчаянными прикосновениями и грязными словами, которые шепчем друг другу в губы. Окна запотели, и в воздухе витает запах похоти. Я играю на Мэйбл, как на музыкальном инструменте, и она наслаждается каждой секундой этого. Я щиплю ее за клитор и одновременно ударяю пальцами по ее местечку.

Снова и снова.

Напряженное лицо Мэйбл, когда она отпускает меня, навсегда запечатлелось в моей памяти. Голова запрокинута назад, губы приоткрыты, глаза остекленели, моя девочка изливает свое освобождение мне на руку.

— Лиам! — она выдавливает мое имя, дрожа всем телом.

Когда мои пальцы высвобождаются из ее сжимающего жара, она дрожит от потери меня. Я слизываю каждую каплю ее влаги со своих пальцев. — Мм. Ты такая хорошенькая, когда кончаешь, детка.

Мэйбл наблюдает за мной с довольным выражением лица, лаская мое лицо.

Потом она кладет голову мне на плечо и обнимает меня изо всех сил. Я понимаю, что физическое прикосновение — это ее язык любви, и я крепко обнимаю ее, заставляя чувствовать тепло и защищенность.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, целуя ее в висок.

— Как будто я наконец вернулась домой после долгих лет скитаний, — Мэйбл поднимает голову, пристально глядя мне в глаза. — Как будто все в моей вселенной снова кажется правильным.

Неприятное стеснение подступает к моему горлу. — Бел…