— Тогда считай это подарком на месячную годовщину, — я целую его в холодную щеку. — Мы готовы отправляться?

Он сплетает наши руки в перчатках и ведет меня к пассажирской части машины, открывая для меня дверцу. Я забираюсь внутрь, и он целует мои костяшки пальцев, прежде чем закрыть дверь.

В машине пахнет им — чистотой, мужественностью и сосновым лесом, — и от его запаха у меня в животе порхают бабочки. Я предвкушала это свидание всю неделю, и теперь, когда мы здесь, я в равной степени нервничаю и взволнована.

— Ты прекрасно выглядишь, — хрипит Лиам, усаживаясь за руль.

Возможно, мы оба новички, когда дело доходит до отношений, но я думаю, что у нас все неплохо получается, если я вообще могу непредвзято говорить об этом. Есть какая-то робость в том, чтобы пережить этот «первый раз» вместе, и мне нравится, что мы идем навстречу друг другу.

— И ты выглядишь красивым, как всегда, Лиам, — я сокращаю дистанцию, пока наши губы произносят то, что еще не могут сказать наши сердца.

Лиам привозит меня поужинать в La Flamme, ресторан в Ист-Сайде, который печально известен как одно из лучших мест для ночных свиданий. У меня в телефоне есть список всех новых мест, которые я хочу попробовать, и очевидно, что он провел свое исследование.

Мы возвращаемся к нему домой и к слову о бабочках, которые были раньше? Они увеличились втрое и устраивают вечеринку у меня в животе. Я играю с розами у себя на коленях, в то время как большой палец Лиама успокаивающе поглаживает тыльную сторону моей ладони. Как будто он чувствует легкое напряжение и делает все возможное, чтобы успокоить меня.

Мне приходит в голову, что Лиам тоже может нервничать.

— Я отлично провела время, Лиам, — говорю я под звуки песни Зейна Малика. — Гораздо веселее, чем мне было бы с этим музыкантом.

Его ноздри раздуваются, а челюсть сжимается.

Я едва скрываю свою злую улыбку.

— Ты продолжаешь упоминать его, Бел, и мне придется что-то с этим делать.

— Что ты собираешься делать? — мой голос необъяснимо хриплый.

Пожалуйста, сделай что-нибудь с этим, Лиам.

— Ты скоро увидишь, — хрипло говорит он, и в его голосе слышится чувственная угроза. Он отпускает мою руку и тянется к моему бедру, сжимая его. — У меня есть планы на тебя.

Мои глаза расширяются, когда толстые пальцы Лиама скользят по внутренней стороне моего бедра.

— Какого рода планы? — спрашиваю я, затаив дыхание.

— Я лучше покажу тебе, — пальцы Лиама скользят по соединению моих бедер, надавливая на мою обтянутую чулками киску, как предупреждение. — А теперь будь хорошей девочкой и веди себя прилично, пока мы не вернемся домой.

О мой Бог. — А если я этого не сделаю?

— Тогда мне придется съехать на обочину и отшлепать твою задницу так, как она того заслуживает.

Лиам до чертиков шокирует меня этими грязными словами. Не то чтобы я жаловалась. Я просто полностью становлюсь немой, как хорошая девочка, которой он просил меня быть, пока мы не доберемся до его дома.

Нет никаких признаков ревнивого пещерного человека, когда он паркует свой внедорожник на подъездной дорожке к причудливому двухэтажному дому из красного кирпича.

В любой другой день я бы любовалась этим чуть дольше. Теперь я сталкиваюсь с головокружением, совершающим кульбит в моем организме, когда Лиам обходит свою машину и подходит к моей двери.

Он помогает мне выбраться, его непринужденная улыбка не сходит с лица.

Однако его напряженный взгляд выдает его с головой. Он чувствует сильную энергию, потрескивающую между нами, как провод под напряжением.

Лиам поднимает мою дорожную сумку и провожает нас на крыльцо.

Успокойся, Бел. Не бросайся ему на шею. Еще.

Лиам открывает входную дверь. — После тебя, Мэйбл.

Я вхожу раньше него, моя спина выпрямляется по стойке смирно, когда его тепло ощущается за моей спиной. Я знаю, что он просто запирает дверь, но, клянусь, мне кажется, что мы в нескольких секундах от того, чтобы снять сексуальное напряжение. Это начало назревать, когда Лиам решил трахнуть меня взглядом в том ресторане.

Поговорим о прелюдии.

— Тут мило, — говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. Воздух пропитан ароматом, похожим на попурри, который является квинтэссенцией осени. Яблоко. Корица. Уют. Это только усиливает чувственность момента. — У вас прекрасный дом.

Губы Лиама прижимаются к моему уху. Его теплое дыхание касается моей шеи, когда он бормочет: «Сними пальто».

Я даже не хочу думать о состоянии своих трусиков. Если он продолжит говорить тихо своим глубоким, граничащим с неприличием, голосом, они испепелятся в мгновение ока. — О-хорошо.