— Разумеется. Давай пройдем в комнату. — Он подтолкнул её в дверь, затем вошел сам. Комната была грязная и убогая, как, впрочем, и сама хозяйка. — Садись, — указал он на старое грязное кресло, а сам сел в другое.

— Может быть кофе заварить? — нерешительно предложила она.

— Не надо кофе. Садись и рассказывай.

Она села, робко взглянула на него.

— Что рассказывать, Адрюша?

О, он прекрасно помнил эту вот её робость, покорность. Когда-то они действовали на него безотказно. Сейчас только вызвали новую волну ненависти. Ему даже стало трудно дышать.

— Как хотели меня укокошить, довести до самоубийства, чтобы завладеть моим состоянием.

— Это ни я, Андрюша! — взмолилась она, сложив руки лодочкой на груди. — Честное слово, ни я! Меня заставили!

— Кто?

— Наш режиссер Янсон. Илья Ильич Янсон. Это все он, честное слово! Он заставил. Я не хотела, но он заставил, пригрозив, что убьет. Он может! Он все может! Честное слово! Это страшный человек!

— Расскажи, как все происходило.

Рассказ не явился для него откровением. Нет. В чем-то он участвовал, чему-то был свидетелем, а что-то домыслил сам. Во время её рассказа он заметил газовый шарфик весевший не приоткрытой дверце шифоньера. Им-то он и решил воспользоваться для совершения задуманного.

— Очень хорошо, — сказал он, когда она замолчала. Встал, прошелся по комнате. — Примерно так я все себе и представлял. Одного не понимаю, каким же цинизмом надо обладать, чтобы раз за разом прокручивать все это на сцене?!

— Это не мы. Это Янсон. Он считает, что таким образом стирается грань между жизнью и сценой.

— Сволочь он, ваш Янсон! И вы все точно такие же!

Он незаметно сдернул шарфик с дверцы, подошел к ней сзади и накинул его ей на шею. Дальнейшего он не помнит. Очнулся, когда она уже мертвая лежала на полу. Он смотрел на неё и испытывал... Ни боль, ни жалось, ни сожаление, ни раскаяние. Нет. Он испытывал облегчение.

Андрей знал, что в дамской сумочке она постоянно носит записную книжку. Сумочка лежала на диване. Он достал из неё записную книжку и написал в ней заранее заготовленный текст. Почерки у них были очень похожи. Затем покинул квартиру, вышел на крыльцо, закурил и стал ждать её сожителя, В кармане у него был большой нож для разделки мяса, специально купленный им в хозяйственном магазине. Ждать пришлось долго, около двух часов. Когда же он его увидел, то вошел в тамбур и достал нож. А потом и с этим все было кончено. Уже позже понял, что убил его напрасно. Тот ни в чем не был перед ним виноват. Но в тот момент он даже об этом не подумал. Действовал, будто робот по заранее вложенной в него программе. А этой программой предусматривалось именно это.

А потом очередь дошла до «мавра школьницы Катеньки». Андрей представил какой была его рожа, когда он его увидел на лестнице, и злорадно рассмеялся. Правда, тогда ему было не до смеха. Его буквально всего трясло. Он с ожесточением всадил в смазливую рожу артиста порцию едкого газа, а котгда тот упал, размозжил его череп молотком. Он специально использовал разные методы убийства, чтобы сбить с толку следствие. Это он также вычитал в книжках.

А теперь очередь дошла и «светской львицы». Тогда она вдосталь над ним наиздевалась. Сейчас пришло его время.

Вот хлопнула подъездная дверь и кто-то стал подниматься по леснице. По звуку каблуков понял, что это женщина. Она. Он приготовился, затаив дыхание, прижался к противоположной стенке.

Обнаружив отсутствие света на лестничной площадке, она раздраженно проворчала:

— Черт знает что такое! Вечно с этими лампочками проблемы! — Подошла к двери и долго не могла попасть в замочную скважину ключем. Наконец, дверь открылась. Он отделился от стенки, толкнул её в спину, заскочил в квартиру и захлопнул за собой дверь. От сильного толчка она упала на пол.

— Так ты все же пришел? — спросила она спокойно, не поворачиваясь, продолжая лежать.

Он очень удивился и её спокойствию и тому, что обо всем догадалась. Чтобы окончательно развеять сомнения, спросил:

— Вы знаете кто я?

— Беспалов Андрей Андреевич — моя судьба, — ответила она обреченно. Встала. Потерла ушибленное колено. Вглянула на него. — Здравствуйте, Андрей Андреевич! Я давно вас ждала. В последнюю неделю практически каждую ночь.

Лицо её было спокойным, усталым и... Как бы поточнее выразиться? Более человечным, что ли? Да именно. Исчезли, присущие ему, высокомерие и надменность, и Андрей увидел перед собой красивую, но уже увядающую женщину, одинокую и, по всему, несчастную. И почувствовал, как в груди зашевелилась жалость к ней.

— Но отчего вы были уверены, что я жив?

— Пройдемте в комнату, сядем, — предложила она. — А то я до того усталая и разбитая, что уже ноги не держат.

Они прошли в комнату. Сели на диван. Беспалов огляделся. Недорогая отечественная мебель — диван, два кресла, стенка, журнальный столик. Палас. На стене репродукция картины Пикасо «Девочка на шаре». Как говорится, скромно, но со вкусом. Везде был идеальный порядок.

— Видите ли, Андрей Андреевич, — проговорила Эльвира Александровна, — я ведь ещё там, в доме отдыха, в отличие от всех, не очень-то поверила в вашу смерть. А когда была убита Алиса окончательно поняла, что нас одурачили. Заикина, Заплечный. Кто следующий? Была уверена, что следующей буду я. И оказалась права. — Она невесело усмехнулась.