— Ладно, давай лист! Только смотри, Дима, осторожней, я тебя прошу.

Правоторов взял лист, продлил в нем время работы и расписался. Пожал руку Зайцеву и вылез из кабины.

МАЗ обдал Правоторова копотью и тронулся с места. Правоторов же, не глядя по сторонам, засунув руки в карманы куртки, пошел домой.

Рабочий день кончился.

Прораб Правоторов вытолкал из своей тесной прорабской вечно толкущийся у него народ и, оставшись один, сел за стол, чтобы начать писать квартальные сдаточные акты. Он уже старательно вывел шапку первого акта, когда хлопнула дверь и перед ним выросла крупная фигура в распахнутом плаще, пиджаке, натянутом на толстый мохнатый свитер, шляпе и грязных резиновых сапогах. Небритое красное лицо улыбалось Правоторову нахально и знакомо. Правоторов присмотрелся и узнал Алексея Моргунова.

— Лешка! — Правоторов вскочил, лицо его расплылось в улыбке.

— Сколько лет, сколько зим, Серега! — Моргунов шагнул навстречу, широким жестом пожал протянутую Правоторовым руку, а свободной рукой хлопнул его по плечу.

— Да зим, кажется, еще не было, а вот лето уже прошло! — засмеялся Правоторов.

— Чего там «прошло»! Пролетело! Прогрохотало! — подхватил Моргунов. Придвинул табурет, с размаху сел на него, сдвинул большим пальцем шляпу на затылок и шумно выдохнул. Помолчали.

— Ну, рассказывай, как ты тут, — начал Моргунов.

— Да как? — пожал плечами Правоторов. — Все так же, как видишь. Наряды, процентовки, материальные отчеты каждый месяц мучают.

— И как всегда, тридцать второго дня в месяце не хватает? — расхохотался Моргунов.

— Естественно. А ты как?

— Строим, брат, село. Коровники, свинарники, клубы, ясли.

— Тоже надо. Кем работаешь?

— Главным инженером СМУ.

— Врешь!

— Лопнуть на этом месте! — Моргунов хмыкнул носом, дернул бровями. — С кадрами — беда. Если уж меня главным ставят, хорошего тут мало.

— Скромничаешь.

— Да уж какая тут скромность? Нет людей. Держимся где на энтузиазме, где на толстом рубле... Брось ты свои акты — теперь ночи длинные, давай лучше поговорим!

— Не могу, Леша. Начальник участка завтра прибьет, если не сдам, и в ОКСе с утра договорился. Ты вот что: жми пока ко мне, побрейся, в ванне полежи, а я часа через два подойду.

— У меня тут еще дела.

— Никаких дел — ты мой гость!

Помолчали.

— Тяжело, Серега, — сказал Моргунов, опустив голову.

— Может, ты забыл, какая здесь работа? — спросил Правоторов.

— А-а, — махнул рукой Моргунов и тяжело хлопнул Правоторова по плечу. — Поехали, Сергей, работать к нам. Ты все еще прораб? Начальником участка станешь. Моего начальника управления забирают в трест. Возьму на свое место главным. Нет кадров: или практики, мхом обросли, или зеленая молодежь. Вот соберу завтра вас всех, мастеров, прорабов, и скажу: кто хочет ломать судьбу, кто любит настоящую работу, кто не боится терять насиженных мест — прошу за мной. Всем места хватит. А?

— Нет, Леша, я так не люблю, — подумав, сказал Правоторов. — Я, понимаешь, не так легок на подъем, как ты, мне трудней привыкать к месту, к людям. Здесь я только-только вхожу во вкус, расправляю крылья, так сказать. Ничего, и здесь я стану и начальником участка, и главным инженером, срок настанет. Не хочу хватать звезды с неба, хочу их завоевывать.

— А я люблю хватать! — бесшабашно сказал Моргунов. — Но это так, между нами пока.

— Так что еще за дела у тебя на сегодня, я не понял.

— Сегодня-то? Да так... В общем-то, может, ничего особенного, — пробормотал Моргунов, вытащил пачку папирос, вынул одну, помял ее, и без того мятую, в пальцах, закурил. Правоторов ждал — Моргунов что-то хотел сказать еще.

— Ты слыхал когда-нибудь такое выражение: «брошенный муж»? — наконец заговорил тот.

— Бросила, что ли? — спросил Правоторов, осторожно взглянув в лицо Моргунову. Тот спрятал свой взгляд.

— Можешь смеяться, сколько влезет, — не вынимая папиросы изо рта, скривив губы, сказал Моргунов.