В центральной комнате многое было уничтожено огнём и водой. Её прекрасные подушки промокли, а чернила на картах, низко висящих на стене, расплылись. Ступени лестницы заскрипели, когда я взбежала по ней, оставляя за собой мокрый след. Дверь, ведущая на задний балкон, была оставлена открытой, а к стене была приставлена лестница. Обхватив пальцами перекладины, я начала взбираться наверх.

Оказавшись на крыше, я застыла. Там находилась та же самая женщина, что я видела в пещере. То же лицо — только моложе и ярче. Женщина, которая утешала меня после забега верблюдов. И благодаря которой я начала относиться к Мадинату Алмулихи, как к дому.

— Захара? Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Эмель, — сказала она, развернувшись.

Волосы Захары были почти такие же тёмные, как мои — они больше не были седыми и жёсткими. Теперь её лицо было таким же гладким, каким когда-то было лицо моей матери. Она помолодела.

Ступив на крышу, я сказала:

— Разве это не трусость, ждать здесь, пока Касым выполняет твоё поручение?

— Трусость? — она рассмеялась. — Мне не надо быть смелой. Я не планирую лишаться жизни.

Я указала на байтахиру.

— Зачем ты сюда пришла?

— Я решила, что отомщу нескольким людям сразу, но увы, тот человек, от которого я планировала избавиться в первую очередь, сейчас не здесь.

— Кахина? — я нахмурилась. — А какое она имеет к этому отношение?

— Эта тварь выслала отсюда мою сестру. Единственного родного мне человека.

Скрестив руки, я сказала:

— Кахина никогда бы…

— Ты совсем её не знаешь, — огрызнулась Захара. — Она сказала, что моей сестре здесь не место. Я осталась одна!

На мгновение мне показалось, что я понимаю чувства Захары. Я вспомнила, как прощалась с Рахимой, и как жила вдали от Тави, оплакивая Сабру, вдали от всех своих сестёр. Моей семьи.

— Захара, ты могла отправиться вслед за сестрой вместо того, чтобы вымещать гнев на жителей этого города…

— Нет, я должна была начать с них, потому что это была их вина, — огрызнулась Захара, и мысли о моих сёстрах улетучились. А она продолжала, словно что-то вспомнила: — Я найду Кахину позже.

— И когда ты собираешься на её поиски? После того, как умрёт Саалим? Эдала?

Поскольку она скрывалась в тени, я решила, что она не хотела принимать участие в конфликте, происходившем на улице внизу.

— Или после того, как и Касыма тоже убьют? Чего ты ждёшь?

Я подошла ближе, а она сделала шаг назад. Плетёный ковер и низкий столик на крыше, вероятно, служили для Кахины уединенным местечком, где было приятно проводить время в сумерках, когда морской бриз гнал облака по сиреневому небу, но сейчас, для меня, они были лишь препятствием, которое отделяло меня от Захары.

Захара снова взглянула на улицу. Её удовлетворило то, что она увидела, после чего она нахмурилась и посмотрела на меня.

— Саалим не должен был освободиться. Знатный испорченный мальчишка никогда бы не полюбил свои цепи. Я приняла тебя за солеискательницу, за дочь Эйкаба, а ты оказалась безвольным ребенком Вахира. Ты создала ещё больше проблем, чем Кахина.

Саалим мог освободиться, только если бы перестал желать своей свободы. Когда он влюбился, мы могли быть вместе, только если он оставался джинном.

Громко вздохнув, она сказала:

— Мало того, что я наблюдала за тем, как Саалим забрал трон, так теперь ещё мне мешает и этот идиот, его братец. Хотя временами он может быть полезен.

— Касым? — спросила я, пытаясь собрать все воедино. Я столько всего не понимала. — Зачем ты сделала из него монстра?

Я двинулась к краю крыши, откуда она наблюдала за улицей.

— Я? — возмущенно сказала она. — Я только подлила масла в огонь, который и так уже горел. Он был злобным мальчиком и очень завидовал Саалиму. Он так отчаянно хотел заполучить трон, что был готов убить своего отца и брата. Чего я не ожидала, так этого того, что мне придётся использовать магию на Саалиме.

Я поморщилась.

— Ты убедила Касыма уничтожить его семью.

Она как будто не услышала меня и продолжала:

— Я планировала поместить Касыма в сосуд после смерти Малека и Саалима. Я не хотела, чтобы Касым стал королём, — он махнула рукой в мою сторону. — Ты можешь представить такого неадекватного человека на троне? Но отчаявшиеся люди обращаются к отчаянным решениям. Когда ты понимаешь, что можешь всё потерять, ты выбираешь невозможное. Когда солдаты не смогли убить Саалима, он появился на моём пороге и умолял спасти его дом с помощью той самой магии, существование которой он отрицал. Я была слабой старой женщиной и не смогла бы самостоятельно его убить. А душа моей сестры нашла бы способ уничтожить меня, если бы я это сделала. Поэтому я отправила его подальше. Так, мне, по крайней мере, не пришлось бы снова видеть её лицо.