Помню, как в один «прекрасный» день увидела маму на кухне – кроваво-красные ногти, мясницкий нож в руке, недобрый взгляд, который она бросила в мою сторону. Тогда я сказала:

– Мама, ты похожа на старуху Шапокляк!

Она отлупила меня за эти слова нещадно.

Но ведь что есть – то есть. Стоит посмотреть на мамины фото, на которых она выглядит прекрасно, но сколько холода в ее глазах, скрытых за стеклами очков в модной оправе!

Единственная полезная вещь, которую я переняла от нее – это всегда следить за своим внешним видом, что бы ни случилось. Мама всегда была и по сей день остается ухоженной, элегантной и женственной. Всегда на каблуках, уложенные волосы, макияж. Неудивительно, что в свои семьдесят четыре мама снова собирается замуж!

Она не чувствует возраста, что даже как-то забавно. Однажды мы с дочерью и мамой входили в лифт, где стоял чужой молодой мужчина. На свое горе я ляпнула:

– Проходи вперед, бабуль!

Она посмотрела на меня так, что мое сердце ушло в пятки. А позже я выслушала отповедь, что она – женщина, а бабуля тут я, причем мне еще повезет, если я ею действительно стану.

– Запомни! – сказала она, и глаза у нее были очень злыми. – Мне тридцать пять лет.

Это при том, что мне – сорок семь!

С самого детства у меня нет подруг – тяжело кому-то довериться, рассказать о себе правду. Причиной тому стало одно происшествие, связанное с моей мамой.

У меня была подружка Лариса, с которой мы подружились потому, что наши дни рождения шли один за другим. Мы дружили до тех пор, пока однажды Лариса не увидела, как отдыхает моя мама по вечерам: сигаретка в пальцах с ярким маникюром, бокальчик коньяка, тут же – очередной ее поклонник…

Мы учились в старшей школе, кое-что уже понимали. Я вхожу в класс, где уже собрались все мои одноклассники, а Лариса громко объявляет:

– А вот и безотцовщина, у которой мать вечно с сигаретой, коньяком и любовниками!

Недолго думая, я подошла к Ларисе, отвесила ей пощечину, а пока она приходила в себя, сказала:

– Не смей осуждать и обсуждать мою мать и мою жизнь!

Ребята наблюдали эту сцену, вытаращив глаза. Общественница, участница всех кружков, председатель совета класса, директор школы в День самоуправления бьет подругу за то, что та наговорила жуткие гадости о ее матери – вот что они видели в тот момент. А мне не хотелось оправдываться и объяснять всем, что со мной происходит дома.

С тех пор у меня нет подруг. Где-то на подсознательном уровне я боюсь, что все остальные девочки, с которыми я подружусь, тоже осудят меня за то, что моя мама такая, как есть. И впредь, когда я скрывала синяки, оставленные руками мужа, мне никогда не хотелось откровенничать с кем-либо по этому поводу.

Мне проще улыбаться – все хорошо!

Унынию в моей жизни места нет. Думаю, выручает то, что мне никогда не бывает скучно. Вот и в старших классах я крутилась как белка в колесе. Или как героиня известного детского стихотворения:

Школа, уроки, общественная деятельность, игра на аккордеоне, кружки макраме и вязания, а также Школа юного юриста и тренировки по восточным единоборствам. В кратких перерывах – любимое кино с моим кумиром Брюсом Ли. В то же время я взяла на себя все хлопоты по домашнему хозяйству, ведь, кроме меня, никто в нашей маленькой женской семье не хотел париться с уборкой, закупкой продуктов, готовкой.

Помню, что мы с мамой вставали очень рано, около пяти часов, но я бежала на кухню жарить к завтраку блинчики для нас всех, а мама наносила на лицо масочку, укладывала волосы, наряжалась. Она с удовольствием переложила на меня все обязанности хозяйки, а свое время посвящала работе и личной жизни. Если у мамы обнаруживалось свободное время, то она садилась за швейную машинку, чтобы украсить или подогнать под фигуру новые наряды.

Мама в те времена стала директором ювелирного магазина, что случилось, разумеется, не само по себе, а при поддержке дяди Джамала. Он все еще был главным ревизором Мары, имел связи и влияние. Теперь и мама оказалась заметной фигурой в городе и всячески поддерживала свою репутацию.

Алевтине, полностью погруженной в музыку, тоже было не до хлопот по хозяйству. Я поражалась ее преданности и терпению: она садилась за инструмент и шесть часов не поднималась с места, отрабатывая навыки игры. Зная, что сестра скорее умрет от голода, нежели оторвется от фортепиано, я приносила ей еду, компоты. Кто-то же должен это делать!

Став старше, мы так и не сблизились. Алевтина по-прежнему оставалась королевой, но, кроме того, наши интересы слишком различались, чтобы объединять нас. Сестра была настоящей девочкой во всем: пользовалась косметикой, ей нравились какие-то парни – а я не интересовалась ни тем, ни этим. Аля любила болтать с подружками о мальчиках и косметике, а мне было интереснее проводить время с ребятами из Школы юного юриста. Я занималась рукопашным боем и ходила с нунчаками, а Аля пела перед зеркалом в красивом платьице и с имитацией микрофона в руке, подражая эстрадным певицам. Мое кино – восточные единоборства, а ее – романтика. Что у нас могло быть общего?