Ладно. Я слишком много думаю.

– Я ушел! Вернусь часам к десяти!

Судя по тишине, бывшей мне ответом, мама уже спала.

Добрался до памятника я быстро, благо все дороги вели к нему. Очень удобное место для встреч. Во-первых, мемориал воинам-освободителям Мировой Антивоенной Коалиции – единственный памятник в ПУ; во-вторых, убежище было сконструировано так, что все дороги из жилых и рабочих кварталов вели в центр – к площади Освобождения, где и была расположена наша единственная «достопримечательность». Помимо нее здесь также располагалось самое высокое здание ПУХ номер 1–75-метровый Центр Управления МАК. Он почти достигал наивысшей точки купола ПУ. По некоторым слухам, последние этажи центра были на поверхности и именно через них шло сообщение с внешним миром, однако в действительности информация о «точке снабжения» была засекречена. А вот то, что именно отсюда осуществлялось управление всеми сферами жизни нашего общества, секретом ни для кого не являлось. Здесь располагались: правоохранительные органы, Всенародный Суд Хейкии, аттестационная комиссия, центр трудоустройства, Центральный Госпиталь Хейкии, еще несколько десятков различных инстанций и учреждений и, конечно же, генеральное консульство МАК, являющееся, по сути, центром управления Центра Управления. Вход в него был строго по пропускам или по записи, впрочем, это уже не столь важно. Туда я идти до аттестации все равно не собирался.

На подходе к памятнику у меня возникло какое-то странное ощущение… Будто что-то должно произойти… но я не мог понять что. Однако это чувство было быстро разрушено радостным звонким и столь любимым голосом:

– Арима!

– Привет, долго ждешь?

– Нет-нет, я только пришла. – Она привстала на носочки и легонько поцеловала меня в щеку, после мы взялись за руки и пошли вдоль мемориала.

– Уже готова к экзаменам?

– Опять ты о своих экзаменах… Неужели так сложно хотя бы не начинать с разговоров о плохом?

– Прости-прости, не знал, что это для тебя больная тема… – Все я прекрасно знал, просто она выглядит такой милой, когда смущается…

– Прощаю последний раз. Лучше расскажи, как у тебя дела? Уже встречался с профконсультантом?

– Да, он сказал, что у меня хорошие шансы при распределении попасть в управление энергетики, перескочив должность инженера.

– Так это же круто! Получается, я встречаюсь с самым перспективным парнем убежища… – Я уловил едва заметные нотки сарказма в голосе Юты.

– Скорее, просто со здоровым парнем ПУ, не забивающим на учебу. Конкурс ближе к выпуску все меньше и меньше, вчера у нас из класса сразу двух «солнечных» забрали.

– Да… – Ее реакция мне показалась немного подозрительной.

– Ты себя хорошо чувствуешь?

– Конечно, а почему ты спрашиваешь?

– Да так, ты просто с таким выдохом произнесла это «да», что я уже начал бояться, как бы ты «солнечной» не оказалась.

Я сказал это легко, может, даже слишком легко… При этом лицо Юты, как мне на секунду показалось, застыло в глубоком страхе и отчаянии, колыхнувшем что-то внутри меня, однако через мгновение она уже с легкой полуулыбкой спросила:

– А если бы и оказалась, что бы ты сделал? – Она задорно прищурилась, как бы насмехаясь над моей нерешительностью в этот момент.

– Я…

– Да ладно тебе, я же шучу, хотя мог бы и сказать что-нибудь из разряда: «Я возьму тебя на руки и принесу к той единственной далекой звезде, способной тебя согреть».

– Так не говорят уже приблизительно… – Я на мгновение запнулся. – Много лет.

– А ты мог бы сказать.

Она подмигнула мне, и я снова поймал себя на мысли, как же сильно я ее люблю.

Мы еще немного погуляли по площади и вышли к дороге, ведущей в сторону рынка. «Рынок», конечно же, было очень условное название. По сути, мы шли в торговый квартал. Здесь было все. Продукты, лекарства, вода, мебель, магазин пейджеров и кухонная электроника. Ну и еще пару лавок с плодами творчества хейкийцев, все-таки ремесла пока что никто не запрещал.

В редкие дни можно было встретить нелегальных торговцев, предлагавших купить старые, довоенные фотографии, карты и прочие контрабандные товары, однако ко времени прихода ближайшего патруля улицы полностью очищались от подобного сброда.

Сегодня, как и в любую другую субботу, патрули Миротворческих Сил дежурили на регулярной основе, а потому безопасней этого места в выходные был разве что Центр Управления. Около года назад пару десятков криминальных элементов решили устроить что-то вроде шествия от рынка в сторону Центра с требованием предоставления доступа к открытому Интернету. В школе нам рассказывали, что когда-то Интернет, или же Мировая Паутина, стал одним из ключевых факторов начала войны, и после ее окончания правительства всех стран согласовали переход на локальные сети, доступ к которым осуществлялся исключительно через безопасные устройства подключения – пейджеры. Поэтому люди, нарушившие общественный порядок ради призрачного свободного Интернета, в моих глазах и глазах общественности всегда были лишь необразованными, безграмотными и ничтожными изгоями. Суд приговорил «повстанцев» к срокам от трех до шести лет тюремного заключения, хотя я бы не задумываясь назначил высшую меру – принудительную депортацию.

В целом и в истории старого мира, и в истории этого всегда были угнетенные и обделенные, которые только и могли жаловаться, как их все угнетают и обделяют, но мы воспитаны по-другому. Нас учили работать. Добиваться своих целей. Реализовывать свой талант и потенциал на благо, а не во вред обществу. Именно такой подход позволяет нам жить полной жизнью, пусть даже и в убежище под землей.

– О чем задумался?

– Да так, о том, насколько же мы все-таки счастливые люди…

– Потому что у тебя есть я, а у меня есть ты?