'Адалхаид?' спросил Вулфрик.

Да, она вернулась в деревню вскоре после того, как ты отправился в паломничество".

Вулфрик с трудом мог в это поверить. "Она вернулась". Он позволил этой мысли на мгновение погрузиться в себя. Есть еще кое-что, — сказал Вулфрик. 'Есть еще кое-что, о чем я должен спросить тебя'.

Этельман поднял бровь. 'Продолжай…'

'Я… я не уверен, касался ли я Камня'.

'Что ты имеешь в виду?'

'Я не уверен, коснулся я его или нет. Я потянулся к нему, но…

'Ты хочешь сказать, что не можешь вспомнить?' спросил Этельман.

'Вроде того. Я потянулся к нему, и вокруг него появилось свечение, а потом и вокруг меня. Потом я сидел на снегу. Кажется, была яркая вспышка и взрыв, но я не уверен. Я не помню, удалось ли мне дотронуться до камня".

Этельман улыбнулся. 'Голубое свечение, говоришь?'

Вулфрик кивнул, теперь он был в большей панике, чем раньше. Как бы он ни старался, он не мог вспомнить, что когда-либо прикасался к грубой, резной поверхности Скалы. Я попытался во второй раз, но она была словно покрыта чем-то невидимым и мягким. Я мог надавить на нее, но не мог пробиться сквозь нее".

'Ты сделал достаточно', - сказал Этельман. 'Более чем достаточно'. Он мгновение изучал Вулфрика, прежде чем заговорить снова. Я слышал о том, что ты описываешь, но никогда не слышал, чтобы это происходило. Я не уверен, что это произойдет в течение очень долгого времени. Уж точно не при моей жизни".

Вулфрик нахмурил брови. 'Что ты имеешь в виду?'

'Ты был избран Джорундиром. Каждый воин, который остается верен своему кодексу, присоединится к Воинству, когда покинет этот мир, но некоторых Джорундир выбирает не только для этого. То, что он послал белека убедиться, что ты достоин его выбора, подтверждает это. Теперь это имеет гораздо больше смысла".

'Что это значит?'

Этельман улыбнулся. 'Ты должен выяснить это сам. Возможно, ничего, по крайней мере, не в этой жизни. Его прикосновение приносит с собой дары, то, чем, как он ожидает, ты будешь владеть к тому времени, когда он призовет тебя присоединиться к своему воинству".

'Дары?'

Этельман пожал плечами. 'Они разные для каждого. Джорундир дарует те навыки, в которых он больше всего нуждается в данный момент. Это то, что ты должен узнать сам".

Вульфрик улыбнулся, чтобы скрыть свое замешательство. Это было очень много, и часть его души сомневалась, не находится ли он действительно все еще где-то в лесу, прижавшись к дереву и охваченный бредовыми снами лихорадки.

Не будь слишком доволен собой, — сказал Этельман. Говорят, что те, кто благословлен прикосновением Джорундира, обычно призываются к его владыке раньше других".

'Почему?'

'Это величайшая похвала для человека. Каждый раз, когда ты ступаешь на поле боя, ты привлекаешь воинов, как мотыльков на пламя. Все они хотят сделать себе имя, проявить себя. А твоя голова станет отличным поводом для этого".

Теперь его победа уже не казалась такой приятной. "Как кто-нибудь узнает?

Рано или поздно слухи дойдут. Такие вещи трудно держать в секрете. Однажды ты сделаешь то, что не смог бы сделать ни один обычный человек, не задумываясь об этом. Пойдут слухи, а когда ты сделаешь это еще несколько раз, ты подтвердишь это. Это не то, от чего стоит прятаться, Вулфрик. Это обоюдоострый меч, без сомнения, но когда бог выделяет тебя, ты не должен его игнорировать".

На следующий день Вульфрику разрешили встать с постели. Его мать все еще была против этой идеи, желая, чтобы он провел еще несколько дней, укутавшись в постели, но Этельман твердо настаивал на том, чтобы Вулфрик вышел на свежий воздух и позанимался спортом. Приказ был музыкой для ушей Вулфрика; ему не терпелось поделиться историями с другими, завершившими свое паломничество. Волнительно было думать, что, выйдя на дневной свет, он стал воином, помазанным и избранным Джорундиром. Ему было интересно, испытал ли кто-нибудь еще то же, что и он на Скале. Но прежде всего он хотел увидеть Адалхаид.

Он умылся, оделся и уже собирался выйти, когда услышал шум в передней комнате. Выйдя из своей комнаты, он увидел мать и Адальхаид, деловито складывающих тяжелый темный плащ в льняную упаковку. Прежде чем заговорить, он взглянул на Адальхаид, чтобы убедиться, что она действительно здесь. Она выросла и теперь была выше его матери, ее длинные рыжие волосы волнами ниспадали по спине.

'Что это?' спросил Вулфрик, точно зная, что это такое.

Тебе пока не следует этого видеть", — со смехом ответила Адальхаид.

Она вела себя так, словно никогда не уезжала, хотя, учитывая, как давно она вернулась, у нее было достаточно времени, чтобы освоиться. Вульфрику это показалось странным.

Он пожал плечами. 'Ну, теперь уже слишком поздно'.

Адалхаид взяла в руки меховой плащ. Клыки были отполированы и отделаны серебром для застежки. И она, и его мать сияли от гордости. Вульфрик взял плащ, не зная, что сказать. Это была далеко не та окровавленная шкура, которую он содрал с мертвого белека. Сильный запах существа исчез, что было огромным облегчением. Он не хотел вспоминать запах зверя каждый раз, когда надевал плащ, и не хотел пахнуть так же, как он. Адалхаид и его мать обшили его тонкой тканью винного цвета, и швы были настолько тонкими, что их почти не было видно.