— Я в порядке. — Я придала своему голосу легкое хныканье, как делала раньше, когда у меня была контрольная по математике, и сказала маме, что я слишком больна, чтобы идти в школу. — Просто… у меня немного побаливают ноги.

Он тут же укладывает меня на мягкие подушки и берет мои ноги в свои огромные руки. Он такой большой и грубый, но со мной он такой нежный и мягонький. Он относится ко мне так, словно я самое нежное создание на свете, и мне это нравится.

Мне нравится в этом человеке все.

Он превратил Новую Зеландию в мой рай, и я никогда не хочу уезжать.

Я даже научилась любить регби, и мне не терпится наблюдать, как он учит играть наших детей. У нас будет столько, что хватит на целую команду, учитывая то, как он продолжает говорить о разведении моей киски и засовывании детей мне в живот.

По-моему, все это звучит заманчиво.

После того, как Уолтер Рейнольдс был уволен с работы, его место занял новый комиссар. Этот парень любит Акеа и сделал его послом спорта.

Я написала статью о нем и его планах произвести революцию в маркетинге спорта и проникнуть в Северную Америку на профессиональном уровне. Статья попала на обложку журнала Sports Illustrated, и это стало кульминацией моей карьеры. С тех пор мне звонили из всех крупных спортивных сетей.

Но я никуда не собираюсь уходить.

Я люблю Новую Зеландию и обожаю освещать регби. В основном потому, что это позволяет мне весь день глазеть на этого татуированного красавчика.

Как только мои ступни становятся мягкими и их массируют, большие руки Акеа начинают делать что-то нехорошее. Они прокладывают себе путь вверх по моим ногам, пока я не становлюсь насквозь мокрой и тяжело дышу.

Мои губы растягиваются в озорной усмешке.

— Знаешь, — говорю я со вздохом. — Я становлюсь слишком большой, чтобы ты мог меня трахнуть.

Он прижал меня к скамейке сто раз, когда я сказала, что я слишком большая, чтобы поднимать, может быть, это сработает и с этим.

Он стягивает рубашку со своего огромного тела, когда выходит вперед с яростной напряженностью, до краев светящейся в его глазах. Я с трудом сглатываю, когда мое тело тает под его горячим взглядом.

Но в отличие от жима лежа, я не остановлю его на сотне толчков.

Он забирается на меня и прижимается своим твердым членом к моему влагалищу, заставляя меня стонать.

На этот раз мы рассчитываем на тысячу…

Акеа

Три года спустя…

— Мы можем, пожалуйста, просто попытаться сосредоточиться? — со смехом говорит Зоуи, когда я провожу кончиком пальца по ее бедру. Она шлепает меня по руке, но через секунду возвращает ее обратно.

— Ты сосредоточься на книге. Я сосредоточусь на этих очаровательных маленьких мурашках на твоих сексуальных ножках.

— Мои очаровательные маленькие мурашки по коже не попадут в список бестселлеров New York Times. Твоя книга может.

— Наша книга. Мы пишем ее вместе.

Она ухмыляется. — Мы ничего не пишем. Единственное, что мы делаем вместе, — это занимаемся сексом прямо на моих записях.

Моя рука пробирается к ее киске, и она закрывает глаза и стонет, когда я провожу пальцами по ее щели. Я чувствую влагу сквозь ее пижамные штаны. Она уже мокрая для меня.

— Не начинай, — говорит она, но ее ноги медленно раздвигаются, и в глазах появляется тот самый остекленевший взгляд. Она хочет этого так же сильно, как и я.

Я подношу пальцы к носу и вдыхаю ее сладкий аромат, когда ее тело извивается на кровати.

— Прошло три недели работы, а мы не прошли и половины первой главы, — говорит она, наблюдая, как я вдыхаю ее запах. — Дети у няни. Мы должны с этим покончить.

— Ты права, — говорю я, протягивая руку за ее пижамными штанами. Она ахает, когда я стягиваю их с ее ног.

— Ты вообще слушаешь?

— Да, — говорю я, стаскивая их с ее ног. Под ними ничего нет. — Определенно слушаю.

Мой взгляд прикован к ее прелестной розовой киске, которая становится все более влажной прямо у меня на глазах. Я хватаю ее за колени и отталкиваю ноги назад, пока они не оказываются практически у нее под мышками. Я вижу все, и от этого мой член становится твердым.

— Итак, глава первая, — говорит она прерывисто, с придыханием. — Как мы собираемся… о, черт…