Звякнув медовым колокольчиком, от Элеоноры пришел запрос на интимные отношения, уже сразу второго уровня! Вот это она берет быка за рога! То есть, меня пытается схватить… Я почувствовал себя полной скотиной, но только на секунду. Потом я быстро ткнул на отказ и в причинах выбрал «несовпадение личных интересов». Думаю, это не так обидно.

На всякий случай, из туалета я выбрался, убедившись, что ее рядом нет, и проник на свое рабочее место незаметно. Невидимый купол шумоподавления надо мной создавал хоть какую-то иллюзию защиты. Когда Элеонора продефилировала на свое место, я сделал вид, что погружен в работу с головой. И надолго. «Не беспокоить» крупными буквами!

5.4

Я чувствовал себя настоящим, стопроцентным мерзавцем. Успокаивало меня только то, что я не сильно выбивался из Элеонориной статистики общения с мужчинами, и просто сократил путь до эпитетов «козел» и «ублюдок», сэкономив нам время.

В любом случае, я был рад, что отделался от наших с ней не начавшихся отношений, которые угнетали меня уже заранее. Дальше я мог с чистой совестью заняться работой.

К концу этого дня я знал уже, кажется, все о домовом строение номер 7894, о его жителях, и о том, какие службы могли бы разослать эти несчастные письма. Тут, как мне казалось, и было скрыто решение проблемы. Однако вскоре я убедился, что все не так просто. Доступ к общедомовой системе рассылки писем кроме домоуправления имели всего две организации — мы, гармонизаторы, и полиция. К сожалению, отследить историю этих сообщений не удалось — через полчаса после нарушения какая-то неведомая программа стерла и сами послания, и, заодно, под корень уничтожила все данные за последние три месяца.

В любом случае, Полицию и Центр Гармонизации я исключил из подозреваемых.

Меня поражала бессмысленность сложных и явно хорошо продуманных действий, их очевидная бесполезность, но одновременно и продуманность. Обычные наши дела касались нарушений спонтанных: толкнул кого-то в метро… возможно, случайно. Спросил у коллеги на работе настоящее имя… забылся или неправильно оценил степень дружественности. Обругал свой собственный холодильник… обоснованно, кстати, обругал, но это не важно — все подобные действия люди производили не задумываясь, в сердцах, спонтанно. Они часто потом их объяснить-то не могли, и уж точно не планировали.

А вот наш нарушитель был совсем иного рода, и меня пугала явная осознанность его действий. Пугала тем больше, чем четче я осознавал, что не могу понять его мотивов. Как будто передо мной кто-то вдруг построил достаточно сложную конструкцию, но забыл объяснить, к чему он тратил столько сил. А ведь там внутри, я чувствовал, скрыт механизм, и он в любой момент может заработать.

Итак, пока подозрения вызывало домоуправление, из которого письма и были разосланы. Управлял многоквартирным комплексом один-единственный человек. По старинке его называли домоуправом. Выходило, что в этом деле он — главный подозреваемый. По данным техники слежения, в момент рассылки он находился в этом же пострадавшем доме, но не в кабинете, а в собственной квартире. Потому что он был одновременно и жильцом.

Конечно, он мог подготовить текст и дать системе отложенное задание послать сообщения по всему дому? А потом еще запустил программу-уничтожитель данных? Возможно, что начальник домоуправления — опытный цифровой взломщик, но скрывает это?

Я не мог отделаться от мысли, будто что-то упускаю. Оставалось в этом безумном деле нечто, беспокоящее меня. Как будто один кусочек мозаики не вставал на место, потому что развернут не тем углом. Искусственный интеллект вычленил бы его простым анализом. Я же, со своим простым человеческим разумом, мог только чувствовать некую неправильность и мучительно пытаться ее нащупать.

Я пересматривал материалы дела раз за разом. Вот данные о сообщении, вот отчет от магазина, из которого пришли закупки. Вот объяснение Управляющего Домашним Хозяйством строения номер 7894. Полный немолодой человек рассказывает в камеру, что ничего не знал о происшествии и не рассылал сообщений.

Вот фотографии людей, беседующих друг с другом так запросто, как будто они давно знакомы. Пожалуй, меня беспокоил именно этот факт. Их спонтанный разговор выглядел нелогично.

Я поднялся из-за стола и запросил у автоматической системы выдачи пропусков разрешение покинуть работу раньше на сорок три минуты. Элеонора и Урбан только что уехали домой в соответствии со своим расписанием. Шизик задерживался дольше других — он ведь жил в шаговой доступности, поэтому я обратился к нему:

— Коллега, вы еще в Системе? Откройте мне полный доступ в домовое строение номер 7894 на период времени в один час, начиная с этого момента.

— Решили поиграть в полицейского? — он подмигнул мне.

Я не стал ничего отвечать и покинул зал.

Нужный дом находился в моем микрорайоне, поэтому я рассчитывал после посещения отправиться домой пешком. Надеюсь, коммуникатор воспримет такое решение как логичное и не решит, что я дальше скатываюсь в яму дисгармонизации.

И почему этот шутник-нарушитель выбрал дом из микрорайона, подотчетного именно нам? Не мог другой взять?

Путь в метро я проделал, так крепко задумавшись, что очнулся уже на улице, когда чуть не свернул по привычке к дому.

Уже на подходе к нужному строению, я связался с управляющим домашним хозяйством. Хотелось посмотреть на него лично. На записи мне показалось, что он слишком взволнован. И сейчас, по видеосвязи, он явно суетился:

— Конечно-конечно, буду рад… оказать… все, что могу… Я выйду вас встретить.

— Это лишнее, — сухо ответил я и отключился. Собственно, я ехал сейчас только для того, чтобы посмотреть на него лично. И на место нарушения — тоже. Вдруг в нем есть что-то особенное, что объяснит выбор.