— Это последнее счастливое воспоминание. А потом они выгнали меня, назвали пустым отродьем и я не отступлю, Ниалл. Моя мать легла под другого и соврала. Выгнала, зная, что это ее ошибка! Я не жила: существовала.

— Хорошо, маленькая мстительница! Выдвигаемся.

Персефона стояла во дворе дома, в котором прожила долгие годы. От волнения, она теребила край рубашки и кусала губы. Ниалл брезгливо пнул валяющееся под ногами грязное железное ведро и с отвращением скривился. Персефона ужаснулась. Двор, доселе живой, зеленый, с разнообразием плодовых деревьев, выглядел сейчас как заброшенное место, в котором, временами, пряталась Персефона от солдат Солнца. Дом покосился, окна заросли травой и сквозь них ничего не было видно. Будка, где жил пес, пустовала, одиноко валялась ржавая цепь. Над двором кружили голодные хищные птицы. Девушка обернулась. Там, за чертой забора, словно была другая жизнь: живая, а тут все было мертвое, мрачное.

Персефона шагнула вперед, но Ниалл преградил ей путь ладонью и отрицательно покачал головой. Он подошел к двери и постучал по ней костяшками пальцев, а затем брезгливо вытер руку о штанины. Раздался звук шагов. Персефона затаила дыхание, ее сердце забилось чаще, ладони вспотели и в горле пересохло. Дверь со скрипом отворилась и в проеме, сощурив глаза от яркого солнца появился тот, кого девушка называла отцом. Его волосы — сальные и спутанные торчали в разные стороны как оборванные антенны. Блестела на солнце лысая проплешина на затылке. Глаза потухли, под ними залегли синяки. Очки в толстой круглой оправе заляпаны, кое-где потрескались. На лице седая щетина спускалась на морщинистую шею. На высохшем теле некогда белая, сейчас же грязная с сальными пятнами, майка, бедра обтягивали драные шорты, а ступни с длинными нестрижеными ногтями привели Персефону в ужас.

Когда Ури проморгался, его редкие брови поползли вверх, а затем он спешно рухнул на колени перед Богом и поклонился ему в ноги. Ниалл брезгливо скривился, дернулся, отходя на шаг назад, и спросил:

— Где жена твоя?

Ури поднялся, улыбнулся черными зубами и, брызжа слюнями, ехидно ответил:

— С любовничком развлекается в деревне Света. Он там преподает в академии.

— Отец, — подала голос Персефона. — Как же так?

Мужчина прищурился. В глазах заострился лед, ноздри раздулись от гнева. Он поднял вверх дрожащую ладонь, указал на девушку и прорычал:

— Это все из — за тебя! Убирайся, пустое отродье!

Персефона дернулась. Глаза отца смотрели с такой ненавистью, что у нее встал ком в горле, а под светлыми ресницами заблестели слезинки. Ниалл обернулся, вопросительно изогнул бровь, но Персефона отрицательно покачала головой. Тогда Бог усмехнулся и наотмашь ударил Ури по лицу. Щелкнула челюсть, мужчина упал, с кончика губ полилась густая кровь. Он завыл и схватился рукой за щеку. Персефона ахнула, вздрогнув, и приложила ладонь ко рту. Бог сел на корточки и, наклонившись к самому уху Ури, прошептал так, чтобы девушка не услышала:

— Еще раз посмеешь ее так назвать, выпущу кишки.

Ури закивал, смотря огромными глазами на брезгливо скривившееся лицо Повелителя Света, а затем и на Персефону. Но она отвернулась, тело трясло мелкой дрожью, словно на улице было холодно. Ниалл подошел, легонько коснулся плеча, сказав:

— Я могу вернуть тебя назад. В замок.

Но Персефона покачала головой.

— Я не отступлю.

Селена шла по пустому коридору замка Хаоса. Каблуки цокали по каменному полу и в абсолютной тишине эхо шагов, казалось, оглушало. Она свернула влево, спустилась по лестнице и толкнула тяжелые двери тронного зала. Брат сидел на троне. Пальцы упирались в нахмуренный лоб, глаза были закрыты, а черное платье с зелеными витиеватыми узорами на манжетах распахнуто настежь, обнажая гладкую оливковую грудь. Волосы растрепались и мягким шелком стелились на скулы. Адриан сейчас был похож на милого мальчишку, нежели на грозного Повелителя. Дафна сидела рядом, подперев под голову сжатую в кулак ладонь. Ее серые глаза под мягким светом, что лился из окна, казались серебристыми, точно как у Адриана. Обсидиановые локоны, забранные в высокую прическу, колыхались от нежного ветерка, что разносил по тронному залу аромат пионов. Сочные бардовые бутоны стояли в полных черных вазах в каждом углу и источали сладкий аромат. На бархатных лепестках блестели капельки воды и переливались на солнце точно алмазы.

Стража у входа поклонилась. Адриан махнул рукой и один из охранников тотчас принес резной трон для Госпожи Порядка. Она улыбнулась и присела, выжидающе смотря на брата. Тот поднял тяжелый взгляд и голос его — хриплый и грозный прогремел в тишине громовыми раскатами.

— Из хранилища был украден кристалл Хаоса.

Селена вздрогнула и зажала рот ладонями. Гетерохромные глаза расширились от ужаса. В немом крике она смотрела на Адриана и качала головой. Что же теперь делать? Самый важнейший артефакт одного из Богов похищен. С его помощью можно отбирать Хаос, а также даровать его любому. В голове Госпожи Порядка, точно винтики, закрутилась догадка, в которую она не хотела верить.

— Нужно звать Ниалла. Сейчас же, — сказала она.

— Нет, — отрезал Адриан. — Без него справимся.

— Ты не понимаешь, Адриан! — Богиня вскочила с трона и кивнула стражникам: — Сейчас же отыщите Повелителя Света. Расскажите ему правду. Мы будем ждать здесь.

Мужчины переглянулись, метнули взгляд на Повелителя, но тот, вздохнув, кивнул. Солдаты удалились, а Селена схватилась ладонями за волосы.

— Если это то, о чем я думаю, Адди, нам всем придет конец.

Лазурное небо затянуло тучами. Поднялся прохладный ветер, разнося за собой аромат приближающейся грозы. Вдалеке громыхнуло так, что Персефона вздрогнула, оборачиваясь. Небо разразила яркая сиреневая вспышка молнии. С тучки капнуло. Большая капля плюхнулась девушке на нос, орошая лицо прохладными брызгами. Ниалл шел впереди. Затянутое в нежно-голубую рубашку мощное тело заслоняло собой солнце, что золотыми лучами пыталось пробиться сквозь седую пелену. Щелкнув пальцами, над головой Персефоны раскрылся купол Света, не давая холодному дождю забраться под тоненькую маечку.

Они остановились у Академии Света и Ниалл собирался взяться за ручку, но Персефона подергала его за рукав. Повернув голову, в полумраке сверкнули лазурные глаза, полыхнули рыжим огнем.

— Я постою здесь.

Раздался очередной грохот, Персефоне пришлось перекричать громовые раскаты. Ниалл вскинул бровь, уточняя:

— Хочешь умереть от удара молнии? Грядет сильная, смотри. — Он указал на небо. — Сиреневая. Будет хлестать землю, взрывая ее на куски и вырывая траву. Хочешь превратиться в пепел?