Она удрученно посмотрела на меня.

– Пойми, твоему отцу было нелегко. Он тоже потерял сына. Только при этом его еще и давило чувство вины. Нет, я не защищаю, но понять его можно.

– Я больше никогда его не видел.

– И я до недавнего времени. Он никогда не возвращался.

– Значит, бросил меня.

Она сочувственно кивнула.

– В каком-то смысле да.

Меня разозлили эти слова.

– В каком-то смысле? Он ушел и не вернулся.

Она бесстрашно подняла на меня глаза.

– Если ты хочешь видеть только черное и белое, дело твое. Но жизнь намного сложнее. Значит, у него были на то причины. Он этого не хотел. И не он это придумал. Случалось ли тебе совершать такое, после чего теряешь всякую веру в себя?

– Начнем с того, что я в себя никогда не верил.

– Не может этого быть, какая-то вера в тебе все равно есть. – Она на миг отвела глаза, а потом добавила: – Я расскажу тебе, что такое вина. Тридцать шесть лет назад мой брат покончил с собой. Он был очень умным и способным акушером. Но однажды во время родов что-то пошло не так. И мать, и ребенок погибли. Спасти их было невозможно. Но муж той женщины обвинил моего брата в халатности и подал в суд. И неважно, что брата оправдали и что за него вступились коллеги. – Она посмотрела мне в глаза. – Знаешь, кто чаще всего совершает самоубийства?

Я не понял, был ли это риторический вопрос или она ждала моего ответа. Но через секунду решил предположить:

– Подростки?

– Врачи, обвиняемые в халатности, – поправила меня Элис. – Потому что смысл всей их жизни ставится под сомнение. И неважно, виноват врач или нет. Просто мы так устроены. В каком-то смысле то же самое можно сказать и о твоем отце. Неважно, что он пытался помочь тому, кто нуждался в этой помощи. Неважно, что смерть Чарльза была несчастным случаем и что он мог умереть, даже если бы отец был в тот момент рядом. Но его не было, и ребенок погиб. Такие мысли могут сломать любого, – она медленно и протяжно вздохнула. – Я слишком много говорю. А ты еще не съел суп. Наверняка он уже остыл.

– Подогрею в микроволновке, – я посмотрел в глаза этой постаревшей женщины. Она выглядела такой усталой. – Спасибо, что поделились.

– Учитывая тему разговора, не скажу, что сделала это с удовольствием. Но спустя столько лет приятно было с тобой пообщаться. Я и правда волнуюсь о тебе. – Элис встала. – Как же я рада, что ты вырос хорошим человеком.

– Считаете, что хорошим? – цинично поинтересовался я.

Она не ответила.

– Термос заберу как-нибудь потом. Спокойной ночи. – И она аккуратно стала пробираться к двери.

Я поставил тарелку в микроволновку и нажал кнопку, но ничего не произошло. Микроволновка не работала. Я достал суп и съел его холодным вприкуску с крекерами. Пока ел, вновь проиграл в уме наш разговор. Впервые, сколько себя помню, мне захотелось увидеть отца.

* * *

Покончив с супом, я вернулся в ванную, закончил уборку и сложил все мешки в мусорный контейнер. Пошел снег – не сильный, лишь одинокие, заблудшие снежинки то тут, то там, кружась, опускались на землю.

По дороге в отель я заехал в бакалейный магазин, взял несколько бутылок воды, мешки для мусора. В номере на автоответчике мигало сообщение. Звонил портье, спрашивал, не хочу ли я продлить пребывание в гостинице. Я и так оставался здесь уже дольше запланированного срока. И, похоже, задержаться придется еще надолго.

Глава девятая

13 декабря

Едва проснувшись, я сразу понял: что-то не так. В номере царила какая-то особенная тишина. На часах уже восемь утра, но почему-то темно. Я встал с кровати, подошел к окну и раздвинул шторы. На улице бушевала метель. Город накрыло беспросветной белой мглой.

С моего одиннадцатого этажа хорошо просматривалась Пятая южная улица, ведущая на шоссе I-15. Сегодня ее полностью завалило снегом, и она будто исчезла с лица земли. Лишь несколько отважных водителей плелись со скоростью не больше десяти километров в час, с трудом удерживая автомобили в нужном направлении. В квартале к востоку от гостиницы виднелись полицейские огни: на пересечении со Стейт-стрит столкнулись две машины.

Вдруг раздался телефонный звонок. Это была Лори.

– Почему не звонил? – спросила она.

– Когда?

– В воскресенье утром. Ты говорил, что позвонишь завтра, то есть позавчера.

– Прости. Закрутился. Все хорошо?

– Как погода?

– Метет.

– Да, я видела прогноз. Уборку закончил?

– Нет, на это уйдет еще какое-то время.

– Сколько?

– Не знаю.

– Узнай, пожалуйста, у нас работа стоит.

– Я тебе позвоню.

Лори вздохнула.

– Ладно. Будь осторожен. Чао.

Я вернулся к окну и выглянул на улицу. Не часто можно увидеть замерзший город. Потом оделся и спустился в фитнес-центр, где провел несколько часов. Неудивительно, что зал был переполнен, – все мы оказались в плену у стихии.