«Уходи, я задержу их».

Загудела тетива, и стрела унеслась в цель. Антенор обернулся, вздрогнул, очнулся.

Всё-таки задремал?

Наверху по катастроме, боевой палубе, затопали чьи-то ноги, раздались встревоженные голоса.

«Вот и гости пожаловали. Ну, помогай теперь Зевс Эвксен от души их приветить».

И чего молишь? Чужой это праздник, чужой.

Антенор выбрался на палубу, встретился взглядом с Аристоменом. Издалека доносились крики.

— Вот и беготня началась, — сказал криптий, — но наше дело здесь — сторона. Сидим на заднице ровно и ждём. Гости — Мирмидона забота.

К северо-западу от лимана, тем временем, происходило следующее. Разведчики Перилая, как и рассчитывал младший Лагид, ещё накануне наткнулись на лагерь «египтян», вернее ту его часть, которую Менелай хотел продемонстрировать противнику. Увидели шатры, десятка четыре транспортов, вытащенных на берег к западу от мыса Сарпедон. Насчитали пару тысяч человек народу и убрались восвояси. И прежде, чем Эос простёрла свои розовые персты над восточным горизонтом, из тростников вынырнули карийские наёмники Одноглазого и обрушились на спящий лагерь. Подкрались незаметно, ни одна собака не тявкнула.

Началось избиение сонных «египтян»…

Или не началось?

Войско троянское всею громадой, как пламя, как буря,

Вслед безудержно летело за Гектором, сыном Приама,

С шумом, с неистовым криком. Надеялись все они твёрдо,

Взяв корабли, перебить перед ними храбрейших ахейцев.

Но Посейдон земледержец, могучий земли колебатель,

Дух возбудил аргивян, из глубокого моря поднявшись.

Антенор, конечно, так и не узнал, кто из богов привиделся в этот момент Перилаю. Разберутся как-нибудь, ведь было же сказано слепым поэтом: «Очень легко по ступням и сзади по икрам узнал я прочь уходящего бога: легко познаваемы боги…» Верно, без зловредных богов не обошлось. Не признавать же в самом деле, что вот так по-детски угодил в элементарную засаду…

Мирмидон дал карийцам как следует втянуться, а потом на склонах, будто спарты,[88] посеянные из драконьих зубов, выросли шеренги его наёмников и бросились вниз, захлапывая дверь за увязшими карийцами.

Воины в первом и втором рядах слитно, будто были одним существом метнули дротики, собрав кровавую жатву. Повторили, не давая врагу опомниться, и проворно спрятались за спины бойцов третьего ряда. Знатная вышла гекатомба. Никто не ожидал такого успеха от атаки на левый фланг.

— Алалай!

Громогласная слава Эниалию лавиной покатилась вниз по склонам и подкосила колени воинов Перилая не хуже смертоносного жалящего ливня.

Третий ряд, копейщики, вломились в расстроенную толпу карийцев с разбега. Гоплиты бегали в атаку лишь когда вёл их Эпаминонд, а ификратовы пельтасты как раз и выдуманы были великим афинянином вот для такого боя, и соотечественник его применил их, как нельзя лучше.

— Алалай!

Новым кличем разразился, не иначе, сам козлоногий сын Гермеса. Он им стада гонял, но и тут вышло как нельзя лучше. Войско Перилая вмиг обратилось в это самое стадо.

Паника.

— Окружают! Спаса…

Вопль, преисполненный ужаса, захлебнулся.

Карийцы, коих было на самом деле немногим меньше, чем наёмников Лагида, заметались, покатились к воде, показали спину. Та часть, что не успела выползти к лагерю из не очень-то широкого коридора между скал, ломанулась назад, создав затор и на тропе, и на Хароновой переправе, создав дедугану на неделю работы безо всякого роздыха.

— Отлично, — удовлетворённо заявил младший Лагид, — Перилая хорошо бы изловить живьём.

— Подмога к ним! — молодой гипарет вытянул руку в сторону моря.

Менелай посмотрел в указанном направлении, не изменившись лицом. Сказал спокойно:

— Ну вот и конец парода, хор почти на орхестре. Приступим к стасиму?

Он повернулся к стоявшим за спиной триерархам.

— Сигнал Поликтету. Все по местам.

Корабли Феодота спешно разворачивались из двух походных колонн во фронт. Та, что шла ближе к берегу, составила левое крыло, им командовал наварх Феодот. На правом крыле распоряжался Гегесипп Галикарнасский по прозвищу Буревестник. Он считался самым опытным моряком из ныне живущих. Много лет назад служил персам и в то время македонян недолюбливал, но ныне присоединился к Антигону вполне охотно. Тот платил щедро, а что до убеждений — в нынешние времена македоняне и эллины так перемешались, что уже и не отделить зёрна от плевел. Этот флот был составлен из моряков множества народов, хватало тут и варваров из Карии, Ликии и Памфилии.

Лёгкий бриз дул на разогретое лучами солнца побережье. Южный ветер, совсем неудобный для Менелая, но попутно-боковой для кораблей Феодота, позволил многим триерархам Циклопа поставить малые носовые паруса, акатионы. Крыло Феодота двигалось к основанию мыса, прямо туда, куда Мирмидон загонял карийцев, которые несколько воспряли духом, увидев свои корабли. Гегесипп отклонился мористее. Видать, не поверил, что крутобокие чёрные туши на берегу — это весь флот противника. Буревестник явно собирался заглянуть за мыс. То, что выгорело у Мирмидона, повторить флотом при таком раскладе не получалось.