Подросток посмотрел в ту сторону, где раздался хруст. Из кустов вышел ещё один отрок. Выглядел он точно так же, как первый. Разве что оказался ростом немного повыше.

— Ну ты чего творишь-то? Я с ночи тут сидел! — обиженно заявил первый.

Смешок.

— Да ты что! Гляньте на него, засадный сиделец выискался! — картинно воскликнул второй, вальяжно приближаясь.

— Вали отсюда! Чего припёрся?

— Где хочу, там и хожу.

— Это наша земля! — возмутился первый.

— А вот и нет.

— А вот и да!

— А вот и нет. Ваша до ручья, а тут уже не ваша, так что отвали!

Первый сердито посопел, но ничего не возразил. Пробурчал себе под нос:

— И кому пришло в голову тебя Арвасатхой назвать? Никакой ты не быстрый. По лесу ходишь, будто вол с колокольчиком.

— Сам спугнул, а на меня валит! — Арвасатха.

— Это ты его спугнул! Ты сучьями трещал!

— Да пошёл ты… — нагло заявил второй.

— Эй, охотнички! — раздался насмешливый тонкий голос.

Оба обернулись. Поодаль стояла ещё одна фигура с луком. Ростом немного ниже. Одета так же, как парни. Длинные чёрные волосы заплетены в две тугих косы.

Девчонка.

Она держала фазана за длинный хвост. Из груди его торчала стрела.

— Не из-за него развоевались?

Оторопевшие подростки не ответили.

— Воды в рот набрали? Ну, тогда бывайте, чего с вами говорить.

С этими словами она повернулась и двинулась прочь.

— Ах ты…

Первый бросился было за ней, но запнулся о подставленную ногу Арвасатхи и кубарем покатился по земле. Жалобно хрустнула плетёная из ивовой лозы фаретра.

Второй согнулся пополам от смеха.

— Умора! Шади опять обставила Нарьяману! Девчонка обставила!

Девчонка эта была сестрой Арвасатхи.

— Всем расскажи ещё… — буркнул Нарьямана.

— И расскажу.

— По шее получишь.

— Ха, какие мы грозные!

Нарьямана, сидя на земле извернулся, поймал обидчика за ногу и уронил. Оба отправились пересчитывать своими косточками выпирающие из земли корни. В какой-то момент Арвасатха оказался сверху и победно пропел:

— И вот перед вами великий Нарьямана Гершаспа! Не смотрите, что он столь хил телом. Своим свирепым взглядом и громогласным голосом он обращает в бегство тысячи врагов! Нет силы, что не поверг бы оземь сей доблестный…

Нарьямана извернулся, стряхнул с себя Арвасатху и лягнул его пяткой в живот. Тот упал на спину и кувыркнулся назад. Вскочил. Нарьямана тоже поднялся. Арвасатха бросился на него и ткнул в лицо кулаком, но тот отклонился и заставил обидчика пробежать вокруг себя с вывернутой в небо правой рукой, а потом уронил его лицом вниз.

— Ах ты… — прохрустел землёй Арвасатха.

— Сдаёшься?

Тот ещё раз дёрнулся, но победитель держал крепко.

— Сдаёшься?

— Сдаюсь, сдаюсь, пусти.

Нарьямана отпустил побеждённого. Тот уселся на колени, запустив пятерню в свои волосы и принялся вытряхивать землю.

Нарьямана плюхнулся на задницу рядом.

— Следили что ли за мной?

— Да кому ты нужен? — обиженно фыркнул Арвасатха, — следить ещё за ним…

— Шади зачем притащил?

— Да я вообще не знал, что она здесь!

— Не знал он. А если бы я в неё попал?

— Вот сам ей и выговаривай, чего ко мне-то прицепился?

— Так ты чего припёрся-то? — удивился сбитый с толку Нарьямана.

— Тебя искал, — ответил приятель.

— А говоришь «не следил».

— Не следил. Меня дядька твой прислал.

— Зачем?

— Там люди какие-то к нему приехали.

— А я зачем?

— Откуда мне знать? Митробат просил скорее тебя разыскать.

Нарьямана поднялся.

— Ну пошли, раз дядька просил.

Он протянул приятелю руку, помог встать.

Арвасатха отряхнулся и сказал:

— А я бы, знаешь, не ходил.

— Это ещё почему?

— Мать твоя как-то странно на них посмотрела. За сердце схватилась. Чую, не к добру это.

Нарьямана нахмурился. но ничего не ответил.

Фазана он выслеживал в распадке между холмов, возле небольшого озерка с небесно-голубой водой. Берега его заросли терновником и шиповником. Сюда спускалась козья тропа, довольно крутая, но Нарьямана лез по ней вверх быстро, почти бежал. Арвасатха сзади тяжело пыхтел, снова и снова покрывая позором своё славное имя.

Тропа забралась на вершину кручи, долго петляла между больших, поросших мхом валунов, и вскоре влилась в другую, пошире. Но тоже непроезжую. Её тут и там пересекали корни деревьев и следов колеса она давненько уже не знала. А вот другие следы были. Нарьямана сразу их увидел. Не зря же всю жизнь в этой глуши прожил.