Шрифт:
– Приду, – не мешкая, ответил Матвей.
– Это хорошо. А то я что-то совсем ни черта уже не соображаю. Мне нужна свежая голова, твоя голова.
Он согласно кивнул, отметив про себя, что Олег Викторович сегодня уже дважды намекнул ему о желании сбросить с плеч звание старосты.
– Эх, – раздосадованно вздохнул Олег Викторович. – Жаль, с нами нет твоего отца. Мне не помешал бы его совет.
Матвей ему не ответил, поскольку совершенно случайно в гуще расходящейся толпы он заметил ее. Одетая в парку из кожи тюленя, она смотрела на него своими большими, преисполненными тоской глазами. Голова была закрыта плотным капюшоном. Светлый локон ее волос трепетал холодный ветер, а бледная кожа почти сливалась с вездесущим снегом.
Сердце у Матвея заколотилось в два раза быстрее. Его сковал ужас и, естественно, опустошающее чувство стыда. Видеть ее даже спустя столько времени оказалось не так просто, как он представлял изначально.
– Ох ты, – заметив, куда именно смотрит Матвей, прошептал староста. – Смотри, кто на свет белый вышел. Неужто вышла, наконец, из заточения? Пойду-ка я с ней поговорю…
Но она, увидев, как староста стал к ней приближаться, вдруг замешкалась, спрятала руки в глубоких карманах куртки и быстрым шагом ушла прочь.
– Да куда ж ты!? – прошипел про себя Олег Викторович. – Ну вышла хоть и слава богу, а то сидеть столько времени и на свет божий не показываться, и это перед зимой-то, когда наружу ни ногой!
Но все сказанное старостой у Матвея пролетало мимо ушей. Подобно наваждению, перед глазами явилось ее лицо, омраченное страшным горем, к которому он лично был причастен. Он и никто больше.
– Матвей! – окликнул его староста, тряхнув за плечо. – Ты тут?
Парень ответил ему кивком.
– Ты это… обойдется все, хорошо? Не твоя вина, что тогда произошло с ее сыном. Не твоя.
Матвей смолчал.
– Не твоя, – еще раз повторил Олег Викторович, правда, прозвучало это скорее как самоутешение, нежели правда.
Глава 2. Разные поколения
Впервые идея устраивать рейды и вылазки на захваченные мерзляками континенты принадлежала русскому полярнику Ивану Дежнёву из станции Беллинсгаузен. Будучи опытным метеорологом и талантливым инженером, он изобрел первую модель ныне всем известного метеодатчика. Затем, собрав небольшую группу, Дежнёв отправился в экспедицию к южным берегам Аргентины с целью провести полевые тесты своего изобретения.
С момента высадки на берег в течение следующих двадцати четырех дней ему успешно удавалось избегать встречи с мерзляками, заранее планируя маршруты передвижения, исходя из полученных данных его метеодатчика. Совсем скоро новость о его подвиге и изобретении облетела все станции, породив тем самым ремесло собирателей.
«История великих собирателей» за авторством Павла Самсонова, 2163 год.
18 января 2093 года
Собрание, длившиеся без малого четыре часа, провели в здании лаборатории, которое не использовалось по назначению уже много лет.
Матвей страшно не любил участвовать в подобного рода сборищах, чувствуя при этом себя не в своей тарелке, но делать было нечего; да и Олегу Викторовичу, как никак, обещал помочь в решении вопроса. Правда этого самого решения после многочисленных споров и предложений найти так и не удалось.
Сперва староста предложил идею обмена ваттами с соседними Чжуншань и Мирный на еду, тем самым пожертвовав часами отопления жилых модулей. Предложение это было немедленно встречено в штыки, поскольку не все были готовы мерзнуть в своих модулях предстоящую зиму, особенно на самой холодной станции Антарктиды.
Более того, за минувшее лето они уже выкупили предостаточно рыбы и тюленьего мяса у Мирного – тем и самим нужно было запасаться продовольствием на предстоящую зиму. А у китайского Чжуншаня, известного своими первоклассными механиками и изобретателями, ватт и без того было предостаточно; к тому же китайцы тесно сотрудничали с австралийцами с Моусона, одним из главных поставщиков ватт по всей Антарктиде (их станция стоит на побережье в одном из самых ветреных мест континента, где сотни ветряков работают двадцать четыре часа в сутки), предоставляя им свои услуги, из чего следовало, что в электричестве те точно несильно нуждались.
Еще до тех пор, пока предложение с обменом ваттов на еду не было отвергнуто окончательно, перед собравшимися выступил Сэм, единственный американец на станции и по совместительству главный связист. За прошедшие двадцать лет на Востоке он успел как следует породниться с местными, безупречно овладеть русским – лишь совсем изредка у него в речи проскальзывала твердое «вэ» вместо буквы «т» – и стать полноправным восточником.
Сэм предложил связаться с американцами со станции Мак-Мердо, бывшей почти на таком же расстоянии от Востока, как и Мирный, и взять у них необходимое количество еды как бы в долг, заплатив небольшим количеством ватт. Мак-Мердо что до Вторжения, что и поныне оставалась самой огромной станцией в Антарктиде, сегодня вмещающей в себя почти десять тысяч выживших.