В пустом коридоре задорно играл солнечный свет. Звенящая тишина нагоняла сон, придавала всему вокруг оттенок величия и спокойствия. Именно поэтому Камила остановилась, она захотела присесть и погрузиться в эту несравненную атмосферу. Раннее утро, лучи осеннего солнца, залитые светом стены. Но она передумала медлить, едва заметив в следующем пролёте силуэт Максима. Хотелось туда, хотелось немедленно к нему, не теряя ни одной драгоценной минуты. В каждую секунду из аудиторий могли начать выходить другие студенты, и этой возможности придет конец.

– Привет – осторожно подошла она, медленно сняла длинный пиджак и легко бросила его на подоконник.

– Привет – ответил Макс, не снимая наушники.

– Вот и кончилась моя возможность – подумала Камила, понимая, что не станет навязывать разговор, которого он, вероятно, не хочет.

Она просто присела на подоконник рядом с ним и уставилась в телефон. Но к её удивлению, спустя минуту молчания Макс всё же снял наушники и, будто даже дружелюбно, обратился к ней.

– Тоже пришла пораньше? Хочешь что-то пересдать?

– Нет. Рано встала и не знала чем себя занять. Плохо спала. Бессонница – мило ответила она, поправляя ровные пряди волос, мягко обрамляющие лицо. – А ты?

– Хочу сдать реферат Давыдову. В прошлый раз пропустил его пару. Давно плохо спишь?

– Неделю где-то – интуитивно ответила она.

Камила потерялась во времени и не запоминала дни и события.

– Консультировалась с кем-то?

– Пока нет. Но если так пойдёт и дальше…

– Снотворное?

– Не берёт – соврала она. Она никогда не пробовала снотворное.

– Может, адаптация? Ты приехала издалека. Здесь всё чужое.

– Возможно.

– Когда я бросил курить, у меня тоже была бессонница. Было очень тяжело. Я смотрел фильмы до утра. Ел пиццу. Поправился на пару килограмм. Есть какая-то магия в просмотрах кино глубокой ночью. И как только я стал любить это времяпровождение, стал вырубаться на первом фильме. Не знаю, что это было – обаятельно ухмыльнулся он.

– Это отличная идея – подхватила она.

Макс покачал головой и повернулся лицом к окну. Не задерживать на ней взгляд становилось сложнее.

– У меня есть периоды – стала серьезнее она – когда я могу весь день просидеть на кресле, уставившись в одну точку. Я не ем, не пью, не смотрю в телефон. Я просто сижу и слушаю стрелки часов.

– Ха-ха! Это похоже на меня. Есть что-то, что тебя расслабляет?

– Клубы… точнее танцы. Люди вокруг напрягают, но вся эта обстановка … приглушённый свет, громкая музыка, дым сигарет и кальянов словно лечит меня.

– Проведи ночь в клубе, утром заснёшь как убитая.

Камила сложила руки на груди и внимательно посмотрела на него. Что выражали его глаза? Скучная беседа без признаков заинтересованности? Нет. Он флиртует? Тоже нет.

– У тебя потрясающий зелёный цвет глаз – чувственно произнесла она, пытаясь выглядеть непринужденно восхищённой.

Но Макс не смутился. Он улыбнулся, хоть нашелся не сразу.

– Спасибо. У тебя очень естественно получается делать комплименты. Всем – не решаясь, добавил он.

– Всем? Считаешь меня подлизой? – шутливо спросила она, и, правда, поражаясь его словам.

– Когда ты говоришь Никите, что сегодня он выглядит прекрасно, он прямо-таки расцветает. Пару раз слышал это…

– Я часто делаю ему комплименты?

– Не замечала? Назар немного ревнует, я вижу это.

Камила чувствовала, что отношения с Назаром непременно останавливают её.

– Да, не очень хорошо с моей стороны. Но я искренна в этих порывах.

– Хотелось бы верить. Влюблена в него? – теперь его голос звучал жёстко и уверенно.

Максим обернулся к ней и выдержал взгляд. Камила похолодела.

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Тогда зачем всё это?

– Это моя слабость. Я ищу себе защиту до того, как она мне потребуется.

Макс опешил от такой честности. Их разговоры заходили дальше простой беседы двух знакомых. Но иначе он не мог, не умел.

– Нашла?

– Да. И теперь это душит меня.

– Начала встречаться с ним и стала плохо спать. Я не психотерапевт, конечно. Но может эти вещи связаны? – саркастично отвечал он, стараясь не показывать эмоций. – И как? Оно стоило того?

– Это вопрос я задаю себе каждый день.

– Почему не расстанешься? – удивился своей наглости он, боясь, как бы это не прозвучало двусмысленно.