Так вот. Требовалось сесть в омнибус 9го маршрута и добраться до аудитории в центре, где шестеро заспанных студентов слушали не менее заспанную колумбийку, говорящую на довольно хорошем и правильном русском, но с очаровательным акцентом, все смягчающим. Она буквально сегодня поставила всех в тупик – почему вы в русском проговариваете все местоимения – ведь по форме глагола вполне можно определить лицо? И Кали сначала загрузилась и подумала было, что русскоговорящие любят выпячивать свое Я. Но потом поняла, что как минимум в английском и французском местоимения тоже никуда не деваются. И возможно, это просто испанцы слишком ленивы и расслаблены, чтобы произносить лишние слова, когда их можно не произносить.

Вернулась домой, села готовиться к следующему уроку и узнала попутно о существовании праздника трех королей.

Кавалькада волхвов— ежегодный традиционный, отмечаемый в каждом испанском городе во второй половине дня 5 января, на исходе рождественских и новогодних каникул. По завершении праздничного шествия детям следует послушно вернуться домой и лечь спать, поставив для подарков волхвов свою чистую обувь и ведёрко с водой для верблюдов. Накануне через специального почтальона и помощника волхвов дети передают волхвам письма с пожеланиями относительно подарков к Рождеству. Эти пожелания волхвы исполняют только при условии послушания и прилежной учёбы в течение всего предшествующего года. Таким образом, послушных детей на следующее утро ждут заказанные и доставленные волхвами рождественские подарки, а непослушных – брикеты угля вместо подарков. Ведёрко с водой окажется пустым, потому что воду из него выпьют утомившиеся верблюды.

Боже, это невероятно мило – думать не только о том насколько твое поведение и прилежание в течение года было достойным подарка, но и об утомившихся верблюдах. После этого еще больше захотелось в Испанию. Хотя она там даже не бывала никогда. Но почему-то была уверена, что ей там понравится. Там бывала когда-то мать Кали, и даже брала туда своего внука, а ее сына. Но вот сама Кали оказалась до обидного вне этой традиции.

Чтобы как-то утешить себя, она пошла и налила кофе с молоком. Под руку попалась конфета. Именовалась она витиевато и подозрительно многословно. Как будто хотели за всем этим «комбинированным корпусом из помадной и ликерной массы» скрыть банальное отсутствие шоколада. И именно так оно и оказалось. Впрочем, конфеты ей все равно было нельзя, и в доме они обычно не водились и могли оказаться в нем лишь случайно, как привет от матери. Есть причем ощущение, что та свои силы не то чтобы разбазарила, но как будто не осознавала их большую часть жизни. А ведь наверняка была наделена ими в неменьшей степени. Но поскольку предпочитала обвинять в своих неурядицах окружающих, то казалось, что вместе с обвинениями и могущество свое отдавала им же.

Из детей ее, а своих внуков, мать Кали предпочитала мальчика. Девочку она принимала и терпела, но все вкусные кусочки демонстративно приберегала для него. И даже не пыталась это скрывать. «Вот приедет внучек, вот ему и отдам блинчики с мясом, а тебе на вот, покушай, обычные, простые блиночки без ничего». Внучка не обижалась, поскольку за 19 лет уже привыкла к закидонам бабушки. В Испанию, кстати сказать, ее тоже в свое время не взяли, только внука.

День по-прежнему оставался вязким, дождливым и снегосмесительным. И она отправилась в ту дальнюю часть дремучего леса, где довольно редко бывала, разве что по особым случаям. Сегодня был как раз такой случай. Ей хотелось во что бы то ни стало повидать свою стародавнюю подруженцию, колдунью и мастерицу в одном лице. Та была действительно мастером на все руки. Подручные материалы как будто сами собой складывались во что-то изящное, занятное или забавное. Под чутким руководством волшебницы Элины в течение трех долгих кропотливых часов Кали выкладывала тоненькие шерстинки-былинки в определенном порядке, так чтобы из них в конце концов получилась картина. Причем картина эта отчетливо воспринималась как акварельная. И в этом тоже была какая-то странная и притягательная смесь – снег, вода, шерсть, живопись. И создавала она как будто бы поле и цветы. Но под конец там все равно откуда-то взялись чайки в небе. И небо, таким образом, оказалось вдруг тоже связано неразрывно с морем.

Вернувшись, наконец, домой, она в задумчивости взяла в руки колоду таро. Та вдруг сама собой раскрылась на жрице с ее многочисленными гранатами. Прежде всего плодовитость, потом Персефона, потом творчество как таковое. Обожаю гранат, подумала Кали. Эту рачительность, заботливость, предусмотрительность, с которой зерна так тщательно уложены, одно к одному, и аккуратно обтянуты пленкой, дабы уберечь и дополнительно защитить. И каким колдовским багрянцем они переливаются каждое, при этом будучи достаточно прозрачными, чтобы позволить увидеть скрытое ядро внутри. Так о чем же нам сообщает жрица? О том что нужно прежде всего творить, каждую минуту своей жизни создавая все из всего и осмысливать другие творения и славить их. Все остальное лишь побочный эффект. Уровень жизни и прочие неурядицы.

…

Ютьюб услужливо сообщил ей, что существует на свете философия ваби-саби. Она утверждает, что мы все тщетно стремимся к идеалу и совершенству, но при этом лишь тратим свои ресурсы на несбыточные мечты, выбиваясь из сил и понимая, что так и не достигли идеала. А прелесть и мудрость заключается в том, что нужно любоваться и наслаждаться тем, что у тебя есть, и тем, что ты наблюдаешь: всем несовершенством и асимметрией природы – и человека, и отношений, и вообще всех явлений. Значит ли это, что не нужно стремиться вообще ни к чему, а довольствоваться тем, что есть, и находить в нем свое скромное очарование? У нее не было ответа.

Кали замерла на несколько секунд, любуясь тем, как причудливо улеглись очистки моркови поверх шкурок от авокадо. Оранжевое на темно-зеленом. Линии их напоминают какие-то иероглифы, написанные одни поверх других. И все вместе они составляют какую-то письменность на незнакомом языке. Тут идея языка подкрадывается незаметно.

Точнее, она и не исчезала никогда никуда. Как в фильме про пришествие инопланетян, гептаподов, даровавших человечеству великое орудие/оружие – умение воспринимать одновременно прошлое и будущее и настоящее, точнее выходить за пределы этих категорий. И сразу после его просмотра возникает вдруг щекочущее ощущение где-то на кончике языка, как будто ты уже на самом деле понимаешь и знаешь – как это делается. Просто надо чуть дальше проникнуть вглубь вещей. Во всяком случае, из прошлого вещи умеют являться мгновенно, во всей полноте картины. Почему бы вещам из будущего не поступать точно так же? Ты слышишь пару коротких фраз о том, как англичане впервые встретили австралийцев и возникло слово кенгуру – и тут же, за долю секунды всплывает в твоей голове комната, взрослые, сидящие на диване, застолье, в комнате довольно заметно накурено; тебе лет десять, ты стоишь вполоборота в дверях, собираясь уйти к себе и вдогонку тебе эту историю про кенгуру рассказывает, усмехаясь и щурясь, один из гостей.

Может быть это только у меня так, подумала Кали? Может быть это какая-то особенность восприятия? Да нет, вряд ли. Наверняка у всех бывают такие вспышки. Откуда-то вдруг возникают слова – из книги, которую читала 15 лет назад. Или мельком виденная картина. При том что Кали вовсе не могла похвастаться какой-то особо цепкой памятью. Цепкая как лиана скорее. Оплетающая что-то очень локальное, ту опору, в которой она нуждается, из слов и лиц. Именно их и сохраняет.

..

Ей было немного грустно. Точнее пусто. Еще точнее – она понимала, что нужно расстаться с очередным иванушкой-дурачком. Что они не перестают, что их всегда было и есть много вокруг нее. И почему-то она привлекательна для них и вызывает в них бури эмоций всегда. Но вот беда: проблема ли это иванушек как вида, или мутации генетические конкретных особей – но только ей всегда катастрофически везло на сильно пьющих представителей. Они какое-то время мужественно держатся, в пылу прихлынувших чувств. Потом постепенно сдают позиции, позволяя себе изредка расслабиться по конкретным поводам. А под конец уже не стесняясь говорят – да, я пью! А кто не пьет?! И патетически обводят рукой воображаемую аудиторию. Что характерно – сами в этот момент искренне убеждены, что весь мир действительно состоит из женщин, детей и алкашей. Страшноватый такой мир, если честно.