Оказавшись в операционной, меня перенесли на стол, яркие огни хирургических ламп ослепляли меня. Я зажмурилась, и хирург, склонившись надо мной, немного приглушил яркость.

— Мара, не волнуйтесь, мы постараемся вам помочь, — спокойно сказал он.

— Сейчас вы должны начать считать от десяти до единицы, — сказал анестезиолог, и с этими словами накрыл мой нос и рот маской.

Я начала считать:

— Десять, девять, восемь, семь… — дальше я поплыла в водовороте.

Я плыла и плыла, огромные мотки ваты, в которых я плыла, постоянно касались меня. Меня кружило в белом свете, иногда я слышала какие-то слова, но не понимала их значения. Меня постоянно кружило в ярком свете и тепле.

— Мара, Мара, открывайте глаза, — кто-то будил меня, но я не хотела просыпаться. Мне было тепло и уютно.

— Ммм — пробурчала я.

— Мара как вы себя чувствуете? — спросил этот же спокойный голос.

— Как дурра, — почему-то ответила я.

— Ну, иногда всем надо так себя почувствовать, — без тени усмешки ответил голос.

Я приоткрыла глаза, рядом на стуле сидел доктор, который вводил меня в наркоз. Я поняла, что я лежу на животе и уже не в операционной, а в реанимации.

— Все прошло хорошо, — сказал доктор, — Теперь отдыхайте и не пытайтесь переворачиваться.

Я кивнула и снова закрыла глаза, слабость была просто дикая. Проснулась я только на следующий день, когда ко мне пришел мой хирург.

— Мара, как вы себя чувствуете? — он в это время осматривал меня.

— Мне тяжело лежать на животе, — призналась я.

— Знаю, но выбора пока нет, я не могу вас пока положить на спину, мы только убрали осколок.

— Как прошла операция? — вдруг спохватилась я.

— Хорошо, мы все восстановили, сегодня придет невролог и проведет тест на чувствительность.

— А когда меня переведут из реанимации в палату?

— Думаю, еще пару дней мы вас понаблюдаем, потом можно будет о чем-то говорить.

— Руслан уже знает? — я была уверена, что он звонил и ни раз.

— Да, я ему все рассказал. Он был здесь все время, пока шла операция и только после того, как я сказал, что все прошло успешно, он и его друг ушли домой.

— Спасибо вам большое, — искренне сказала я.

— Надеюсь, что вы будете ходить, — сказал врач и ушел.

Вечером пришел невролог и провел тест на чувствительность. Не знаю, что он увидел, но спустя пару минут он удовлетворенно сказал:

— Ну, вам теперь предстоит трудный путь к восстановлению. Не думаю, что сможете бегать, и скорее всего, будет небольшая хромота, но ходить будете, если возьметесь за себя.

Эти его слова сломали плотину моей терпимости, и она взорвалась.

Я разревелась и не могла успокоиться. Я смогу восстановить свою жизнь и мне не придется отказываться от многих вещей, которые я люблю. Трудности, связанные с тем, что мне придется учиться ходить заново, меня совсем не пугали, наоборот, я хотела этих трудностей. Я хотела как можно скорее приступить к реабилитации. Рядом со мной будет мужчина, которого я люблю, мне все по плечу. Я не собиралась сдаваться и жалеть себя. Облегчение и радость поглотили меня, и я, немного успокоившись, поблагодарила доктора. Он улыбнулся мне и ушел. Долгие два дня тянулись медленно, но на третий день меня, наконец, спустили, обратно, в мою палату, но пока не разрешали перевернуться на спину.

Глава 41. Руслан.

Мы приехали к дому Мары запарковали машины и вызвали такси. Пока такси ехало, я зашёл в дом, накормил котяру, убрал его лоток и со спокойным сердцем поехал бухать. По пути написал сообщение отцу: «Операция прошла успешно, о результатах будет известно позже». Он тут же ответил: «Мы с матерью не сомневались ни минуты. Теперь напейся». «Уже едем», ответил я ему, и выключил телефон. Мы заехали, в какой-то ресторан, не особо заморачиваясь рейтингами и отзывами клиентов. Главное, что там были места, готовили еду, и там была водка. Большего нам и не было нужно. Официант принес меню, и мы заказали море еды и две бутылки водки. Когда нам все принесли, мы просто молча чекались, пили и ели. Долгие годы дружбы не позволяли нам чувствовать неловкость из-за этого. Каждый сидел и думал о своем. Только после первой бутылки меня хоть немного, но отпустило. Мозг, Слава Богу, расслабился, и мы начали разговаривать.

— Ты реально про расширение говорил? — спросил Ден, понимая, что про Мару я сейчас говорить не могу.

— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил я, — Мы давно в этом деле, обороты у нас нормальные, либо мы растём, либо топчемся на месте. Я хочу расти. У Мары огромная ферма, ты заключил договор ещё с одним поставщиком. По сути, нам надо немного расстроить наши цеха и склад.

— Блядь, я даже не мечтал об этом, — признался Ден, — Думал у нас всего достаточно. Теперь из-за тебя, я только об этом и думаю и уже вижу другие горизонты.

— Ну так надо делать. Я сейчас буду рыть рынки сбыта.

— А я все обдумаю по смете, и мы решим. Твою ж мать, нас ждут грандиозные перемены.

Я поднял свою рюмку и сказал тост:

— Давай за перемены, к лучшему.

— Давай — поддержал меня Ден.

После этого мы начали обсуждать, что нам надо изменить, сколько времени на это понадобится, и как мы все это сделаем. Мы засиделись за полночь. Выпили три бутылки, но из-за хорошей закуски были и не особо пьяные. Оплатив счёт и оставив щедрые чаевые официантке, мы вызвали такси и поехали ночевать к Маре. Я постелил Дену на диване, а сам завалился на кровать Мары и тут же заснул. Проснулся я рано утром от того, что шерстяной комок, бурчал мне в самое ухо, да еще так громко, что я чуть не оглох. Ещё чуть повалявшись, больше назло коту, что разбудил меня, я все же погладил его мягкую шерстку и встал. Надо было приготовить завтрак для Дена и звонить в больницу. Ден вскоре проснулся от звуков, которые доносились с кухни, и потягиваясь, пришёл на звук.