— Вы курите?

— Очень редко, — бросил он на меня взгляд. — И да, я в курсе, что это вредно.

— Молчу, молчу.

Ольга со мной заходить не стала, ушла, поэтому сейчас мы были одни.

— Как дочь? Удалось примириться?

— Если бы, — недовольно сказал мужчина. — Она сейчас под домашним арестом. Сказал, никуда не выпущу, пока не предложит адекватный план, чем по жизни будет заниматься.

— Надеюсь, всё у неё наладится.

В голове.

— Я тоже надеюсь. Закрой дверь на замок, Олег, — попросил Аристарх Павлович. — А я сейчас достану материалы.

Я вернулся, щелкнул замком. Аристарх Павлович поднялся, дошёл до шкафа, открыл — а там сейф массивный. Он ключ провернул, дверцу тяжелую потянул и вытащил вместительную коробку.

— По правде говоря, не уверен, что тебе это стоит показывать, — сказал он, — По разным причинам. Лучше это сжечь.

— Что там? — подошёл я к столу, где мужчина разместил коробку

— Смотри.

Он достал первую папку, открыл, посмотрел и мне протянул.

— Это у нас пан Алес.

— Ого, — оживился я.

Чтение много времени не заняло. По сути, в них ничего точного не говорилось. Упоминалось, что целитель оказывает какие-то особые, секретные процедуры. Что не особо чист на руку. Что вызывает подозрения и с большой долей вероятности не является человеком.

— Никаких доказательств? — спросил я.

— А какие доказательства тебе нужны? — озадачился Аристарх Павлович.

— Мне — никакие. Я и так знаю, что пан Алес — нежить. А вот насчёт вас…

Мужчина молча достал следующую папку. Развернул, показал мне страницу. На ней было фото. Препарированного упыря. Внизу приписка: вскрытие нечеловеческой особи. Образец был учеником пана Алеса.

Не везет ему на учеников, кажется.

— Ну да, так эти уроды и выглядят, — сказал я.

— Говорят, новый ученик, с которым ты, кстати, знаком, пропал, — заметил мужчина.

— Я его убил, — не стал врать.

Аристарх Павлович основательно затянулся, отошёл к окну и там выдохнул. Окно уже было открыто, приток свежего воздуха хоть как-то примирял с клубами дыма.

— Замечу, что пан Алес послал ученика организовать мне неприятности. Что он и сделал. Поймал его, считай, перед обедом. Когда он вёл молодую девушку домой, чтобы закусить.

— Кхе… — закашлялся Аристарх Павлович, — Олег, а ведь таких тварей много. Как ты примиряешься с этим?

— С большим трудом. Осознание, что прямо сейчас от рук тварей страдают и гибнут сотни людей, конкретно так давит. Но я предпочитаю сосредотачиваться на доступных целях. Пан Алес пока недоступен. Лучше не думайте об этом, Аристарх Павлович. У каждого из нас своя ноша. Без обид, но вы совсем не боец и уже им не станете. Слишком многое в себе ломать придётся. Я же по молодости на войну попал. В каком-то роде мне проще.

— Но ведь это неправильно, бездействовать, — возразил он.

— А вы бездействуете? — искренне удивился я. — Лечебница на вас держится. Вы, считай, оплот настоящего целительства. Разве это не важно?

— Важно. Но, как ты сам говорил, с таким врагом задумываешься, в чем смысл. Если все души обречены на бесконечное страдание, то…

— Сдаётся мне, Аристарх Павлович, что чем меньше таких людей будет, как вы, тем быстрее приблизится конец света. Поэтому не унывайте. Лучше расскажите, кто столько материала собрал.

Из того, что нежить здесь лет триста дела ведет и организовала кормовую базу, следовал на первый взгляд логичный вывод, что так будет продолжаться и дальше. Бесконечно. Никто ведь из людей в здравом уме не вырезает куриц-несушек под корень. Поразмыслив, я против этой версии аж два аргумента смог привести. Первый — в голодный год вырезают, ещё как. Что, если бог смерти атакует и другие миры, где ему дадут отпор? Тогда он может высосать досуха кормовую базу, чтобы победить. Второй — в моем мире не только люди гибли. Но и сам мир. Всё живое умирало, превращалось в мертвую пустыню. Почему так происходило, я точно сказать не мог. Но была версия, что бог смерти и саму планету пожирает, её жизненную силу. Поэтому есть все шансы, что дела в этом мире будут постепенно ухудшаться.

Если нежить сюда пришла триста лет назад, это ведь не значит, что она развернулась на полную в первые же дни. Может, ей лет сто потребовалось, чтобы распространиться. Ещё лет пятьдесят — чтобы закрепиться. И вот последние сто пятьдесят лет она собирает дань с человечества. Достаточно этого, чтобы мир стал разрушаться? Этого я тоже не знал. Надо бы проследить за этим вопросом, узнать, есть ли где-то существенное ухудшение обстановки.

— Это собрала моя наставница, — пока я задумался, Аристарх Павлович, помедлив, всё же дал ответ.