Шрифт:
В доме никого. Оставили, свалили, чтобы мне одному сольная ария досталась.
Что ж, суки, посмотрим!
У меня уже выбора никакого: либо в ящик, либо на зону до конца своих дней. Так все обставлено, чтоб не выбрался я уже никогда.
Подхожу к спальне, когда-то своей, теперь хрен знает, что за комната. Толкнул дверь. Так и есть – спальня. И кровать та же. Слегка сменили интерьер, но не сильно. Даже вспомнились некоторые моменты, но сейчас не до них. Животный инстинкт добычи толкает прятаться.
Я упал на пол, на пузе полез под кровать. И мне уже похер, знает кто-то про шкаф или нет. Хочу спрятаться, даже если это будет последнее, что я сделаю, перед тем как навсегда потеряю свободу.
Шарюсь под кроватью, а в висках пульсирует звук сирен.
– Где она, сука?
Паника начинает овладевать впервые за много лет. Животная паника загнанной в угол жертвы. Ещё соображаю, нельзя трогать окровавленными руками, но под кроватью уже не до того. Похер. Приходится водить ладонями по полу, в поисках рычага.
Понимаю, именно эти движения выдадут меня, стоит кому-то пришедшему заглянуть под кровать. Но мне уже на все насрать, лишь бы свалиться в потайной ящик и возможно спастись. Это единственная, последняя возможность. Другой просто нет.
Слышу стуки, шаги разбежавшихся по дому людей.
– Полиция, выходите, подняв руки! – выкрикивает кто-то ещё внизу, и я понимаю, что у меня всего несколько чертовых секунд, начинаю в отчаянии бить по полу и… автоматическая крышка открывается, и я проваливаюсь в подпол, под кроватью.
Движение. Ставлю крышку на место, закрываю щеколду.
Замер, не дышу в ящике длиной в человеческий рост и шириной в метр. Как под себя делал. Видно, не зря. Я тогда мужикам хорошо заплатил за секретность. Даже Машка не знала про этот шкаф. Если бы узнала, что спит над схроном с калашами и всякой хернёй, не сильно была бы довольна.
А мне тогда не до сантиментов было. В опасность игрался и мне даже в кайф было мнить себя оружейным бароном. Вернее, Графом. Тогда мне такое погоняло дали. Типа Романов, давай царем будешь, а я типа нет, Граф – хорошо звучит.
И сейчас лежу, херов Граф, слышу как ходят легавые подо мной и надо мной.
Замер. Найдут – найдут.
Ну, а нет, тогда я, сука, найду того, кто весь этот замес устроил. Найду и печень вырву, за Лёху, ну, и за брата. И хоть он говнюком был, но он – брат мне.
Глава 9
Домой вернулась и чтобы отключиться, не думать об этих событиях, занялась уборкой. Я когда сильно нервничаю, начинаю убирать.
Думала, отвлекусь, куда там. В голове засело и никакими способами оттуда не вытянешь. Честно сказать, струхнула я. Испугалась. Федора испугалась. Голоса и этого жёсткого взгляда, совершенно чужого.
Я-то за эти дни решила – мой он человек. Ошиблась. Даже если Илью не Фёдор убил, с ним мне тоже водиться не стоит. Вон, какие бандиты им интересуются, не простые люди. В их мире всё предсказуемо опасно. Пострелять, ножичками помахать. Не хочется однажды стать жертвой их криминальных разборок. Мне о ребёнке нужно думать, а не о мужиках.
В комнате пропылесосила, полезла пыль протирать на люстре. Встала на табуретку, ажурные цветочки стеклянные протираю и дальше рассуждаю.
Всё, потрахались и разбежались. Забыли. Фёдор в свою сторону, я – в свою. Ещё бы работу поменять совсем, хорошо было бы. Достало уже ноги перед уродами раздвигать. Эх… если бы. Может, сходить в ДК, попробовать хоть на неполную неделю танцы преподавать.
А деньги где брать? Там, с тех танцев, копейки, только на квартплату и хватит.
Вздохнула. Никак не получается разрулить свою жизнь, чтоб легко пошла, непринуждённо, беспроблемно. Вечно какие-то крутые в ней повороты. Тишины хочу. Спокойствия. А уж будет человек, хорошо. Не будет – ну, и не надо. Одной нелегко, но всё же полегче, чем с мужиками и их проблемами.
Нет, все забыла. Оставила. Придут эти уроды, скажу – он меня выгнал, не понравилась.
И тут же взгляд Фёдора вспомнила – раздевающий. Эх.
– Лиля! – хриплый голос Николаевича потревожил мысли.
Я спрыгнула с табуретки. Пошла в комнату к свёкру.
– Ну? Чего орёте?
Смотрю, за грудь держится, пальцы в кулак сжал и как будто надавить пытается.
– Ты это… вызывай… наверное, скорую… что-то плохо мне…
– Вы чего это, Николаич? Что? Сердце? – кинулась к тумбочке за таблетками.
– Лиля, дай нитроглицерин, таблетку.
Нашла, дала ему, он быстро ее в рот и снова за грудь держится. Я к телефону, трясущимися пальцами набрала номер.